Сочинения в трех томах. Том 1

Гарей хотя и гордился только что одержанной победой, но какое-то предчувствие не давало ему покоя; он подозрительно следил за индейцем. Что касается Рубе, то тот преспокойно вернулся к своему костру и принялся за новую кость.

Индеец, казалось, вполне удовлетворился найденным плодом. Он взял висевшую у него на груди бедренную кость орла, изящно отделанную, с проткнутыми в ней дырочками наподобие флейты, поднес ее к губам и издал три резкие ноты, делая между ними одинаковые промежутки. Потом он стал глядеть в глубь леса по направлению к западу. Любопытство охотников было сильно возбуждено, они перешептывались между собою. Вдруг те же три ноты повторились в лесу, точно отдаленное эхо. Очевидно, у индейца был товарищ. Для всех, кроме Рубе, это было неожиданностью.

— Вот увидите, — сказал он через плечо, — я готов прозакладывать свою кость, что сейчас явится девушка такой красоты, какой вы и не воображали.

Послышался треск раздвигаемых кустов и шелест сухих листьев под чьей-то легкой поступью. Минуту спустя показалась на опушке девушка, действительно, необыкновенной красоты, как предсказал Рубе. Все присутствующие онемели от восхищения.

Одета она была не менее нарядно, чем индеец: на ней была туника (короткая юбка) из павлиньих перьев, чрезвычайно красивых и пестрых. Внизу туника оканчивалась подолом из мелких морских раковин, издававших при малейшем ее движении шум подобно кастаньетам. На ногах были красные суконные шаровары, с вышитыми на них узорами, на маленьких ножках — белые мокасины. Красивый пояс обнимал гибкую талию, на шее висели ожерелья. Головной убор был такой же, как у индейца, только более скромных размеров. Роскошные черные волосы окутывали ее точно мантильей, доходя почти до колен.

Внешность этой молодой девушки дышала дикой грацией, невинностью и вместе достоинством. Цвет кожи был, конечно, смуглый, но по щекам разливался нежный румянец. Она подходила все ближе, нисколько не заботясь о впечатлении, произведенном ею на собравшуюся толпу. Она не спускала с индейца своих больших черных глаз, в которых светились любовь и почтение.

Генрих, взглянув на Гарея, был поражен его странным поведением: он страшно волновался, сжатые губы его побледнели, под глазами образовались черные круги, одной рукой он сжимал рукоятку ножа, другой судорожно ухватился за ствол ружья.

Между тем индеец подал молодой девушке плод и сказал ей что-то на непонятном языке. Она пошла к тому месту, где перед этим стоял Рубе.

До сих пор зрители молча ждали, что будет. Теперь же, когда стало ясно, что сейчас произойдет повторение сцены с Рубе, некоторые стали выражать громко свое мнение.

— Он выбьет из рук девушки плод, — сказал один мексиканец.

— Ба! Да это вовсе не хитро, — прибавил другой и этим выразил как бы общее мнение.

— В таком случае он ничем не будет лучше Гарея, — смеясь, прибавил третий.

Но каково же было всеобщее удивление, когда девушка сняла свой головной убор, положила плод на голову, скрестила руки на груди и стала неподвижно, словно статуя. В толпе пробежал ропот; индеец поднял ружье, Гарей бросился к нему.

— Нет, вы этого не сделаете… Я не допущу, чтобы женщина, особенно эта, подвергалась такой опасности! Нет, как бы я ни желал вам отомстить, я не могу допустить такой жестокой игры.

— Что такое? — крикнул индеец. — Кто смеет мешать мне?

— Я, — сказал Гарей, выпрямляясь во весь рост. — Вероятно, это ваша жена… Она ненавидит бледнолицых, как и все ваши жены, и забыла, верно, старых друзей… Уведите ее отсюда и возьмите себе вот это, — сказал он, срывая с шеи вышитый кисет для трубки, — но стрелять в нее я вам не позволю, пока у меня силы есть.

— Э, оставьте нас, — сказал индеец, — сестра вовсе не боится…

— Сестра?

— Ну да, сестра.

Физиономия Гарея вдруг прояснилась. Он вздохнул с облегчением и почтительно сказал:

— Значит, вы Эль-Соль?

— Да, это мое имя.

— Извините меня, но, пожалуйста, не делайте этого.

— Я охотно вас извиню, но… позвольте мне продолжать.

— Умоляю вас, прекратите состязание. Мне не нужно доказательства вашей ловкости: я много слышал о ней и признаю себя побежденным. Умоляю вас, не рискуйте; вы, верно, любите вашу сестру, не подвергайте же ее опасности.

— Тут нет никакой опасности, я сейчас докажу это.

— Если вы уж непременно хотите стрелять, так позвольте мне стать на ее место, — сказал Гарей умоляющим и прерывающимся голосом. — Я буду держать плод, мне не так страшно будет.

— Что ты волнуешься? — вмешался наконец Рубе. — Убирайся, дай нам полюбоваться выстрелом. Не беспокойся: он как ветром смахнет это яблоко.

Старый охотник взял молодого за руку и отвел его в сторону.

Во все это время девушка стояла, прислонившись к дереву, и, казалось, не понимала причины заминки. Гарей стоял к ней спиною, так что она не могла его видеть.

Пока Рубе уговаривал Гарея, индеец успел прицелиться и готов был спустить курок.

Теперь уже поздно было препятствовать ему. Такого рода попытка могла бы окончиться плохо. У всех захватило дыхание, все взоры были устремлены на девушку, остававшуюся безучастной.