Сочинения в трех томах. Том 1

Что было делать? Догонять вора — значило потерять целый день. Генрих помирился с потерей и стал искать другого проводника, но всюду слышал один ответ: апахи, апахи!

Он обратился к самому низшему классу населения, к нищим, сидевшим на площади, но и тут услышал: апахи!

Отовсюду раздавался этот ответ, сопровождаемый поднятием указательного пальца до высоты носа, что служит высшим признаком отрицания у мексиканцев.

— Ясно, Годэ, что мы не найдем проводника. Что ты скажешь? Не решиться ли нам проникнуть в Долину смерти одним, без чьей бы то ни было помощи?

— Идет, господин, я согласен следовать за вами.

Они двинулись по дороге в пустыню в сопровождении единственного своего мула. Все жители Сокорро напутствовали их добрыми пожеланиями. Переночевав следующую ночь в развалинах Балверды, они вступили в Долину смерти.

Через два часа достигли прохода Фра-Кристобаль. В этом месте дорога отступает от реки и углубляется в безводное пространство.

Они переехали реку вброд и очутились на левом берегу, где дали вволю напиться своим животным и наполнили водою все бывшие с ними меха.

Проехав несколько миль, они могли уже убедиться в справедливости данного этой местности названия. Там и сям на бесплодной почве валялись кости погибших людей и животных, предметы, занесенные сюда, очевидно, людьми: разбитый кувшин, заржавленная шпора, оборванный ремень, лоскут платья… тысячи других признаков свидетельствовали о судьбе несчастных жертв пустыни.

Как доберутся они до противоположного края? Неужели и они обречены на гибель и только увеличат собой число этих зловещих признаков?

Грустное предчувствие охватило Генриха, когда он глядел перед собою в бесконечную даль; индейцев он не боялся, природа была здесь гораздо более опасным врагом.

Оба ехали молча по следам вагонов, не желая делиться мрачными предчувствиями. Путь их лежал на юг; вдали, на востоке, виднелись горы с белыми вершинами.

Жара была страшная, сильный ветер подымал облака жгучей пыли. Местность была покрыта сухою колючею растительностью, и это замедляло шаги лошадей. Потом они выехали в беспредельные пески; казалось, что песок этот наподобие волн заливал каменистую почву.

Вдруг путешественники остановились, пораженные страшным зрелищем: громадные столбы песка, поднятого вихрем, стояли вертикально над их головами. Такие же колонны из желтых, освещенных солнцем кристаллов носились кругом. Испуганный мул порвал недоуздок и пустился бежать в сторону гор, унося с собой багаж. Годэ бросился за ним в погоню.

Генрих остался один и с ужасом видел, что находится среди девяти или десяти гигантских столбов, которые более и более сближаются между собою. Альп начал громко выть и прижиматься к Моро. Конь с трудом дышал и дрожал всем телом.

Всадник с невыразимым страхом ждал, что будет, в ушах у него звенело, в глазах мелькали разноцветные искры… Наконец столбы столкнулись, непреодолимая сила выбила Генриха из седла. С залепленными песком глазами и ушами, с израненным камнем лицом, он очутился на земле.

Некоторое время он оставался в полусознательном состоянии, и только когда туча песка пронеслась, он мог дать себе отчет, где он и что с ним. Ужаснее всего было то, что он не мог открыть глаз; простирая вперед руки, он звал Моро. Тот отвечал жалобным ржанием. Генрих направился ощупью в ту сторону и набрел на лежащую на боку лошадь. Полчаса употребил Генрих на то, чтобы протереть себе глаза.

Самум миновал, и атмосфера очистилась; Генрих стал звать Годэ, но ответа не было. Сев на лошадь, он начал колесить по пустыне, поминутно выкрикивая имя верного своего товарища, но кругом была полная тишина, на земле ни малейшего следа. Годэ и мул пропали.

Генрих кричал до потери голоса, в горле у него пересохло, захотелось пить… Оплетенная бутылка разбилась при падении, остальной запас воды был на убежавшем муле… река была в пятидесяти милях!..

Отчаяние овладело молодым человеком, присутствие духа его покинуло, и он не знал, что делать, куда направиться. Горы, которые до сих пор служили ему путеводною нитью, теперь, казалось, шли по всем направлениям, и он совершенно запутался во всех этих цепях и долинах.

Вдруг Генрих вспомнил, что в Сокорро ему называли какой-то колодец Око смерти, расположенный на запад от дороги, там иногда накапливалась вода.

Несколько минут Генрих колебался, потом почти машинально дернул повод и направился в ту сторону. Он хотел поискать сначала колодец, а в случае неудачи вернуться назад к реке. Ничего другого не оставалось.

Молодой человек еле держался в седле от мучившей его жажды, он опустил поводья, полагаясь на инстинкт лошади. Так проехали они несколько миль на запад, вдруг Генрих вышел из своего столбняка. Он увидал перед собою озеро, воды которого блистали как кристалл. Не мираж ли это? Но нет, берега озера обозначались явственно, не было в очертаниях его той облачности и неопределенности, которая служит признаком марева. Это была в самом деле вода.