София. В поисках мудрости и любви

— Знаешь, что самое трудное и самое страшное? — решил поделиться своими чувствами Джанапутра. — Самое страшное — это когда ты начинаешь осознавать, что твоя любовь никому не нужна… Она не нужна Падмавати! Тысячи лун прожила она без меня и будет жить дальше. Для этого совершенно не нужен я, понимаешь, Пурусинх? Ни подлунный мир, ни сварги вселенной не перестали бы существовать, если бы не было моей любви к Падмавати.

— В этом и состоял смысл ее похищения, — объяснил Пурусинх. — Именно так Сатананта внушает мысль о бессмысленности любви. Он ненавидит любовь во всех ее проявлениях, кроме себялюбия, но больше всего он ненавидит любовь вечную — любовь Бхагавана к той запредельной Истине, которая утоляет всякую жажду и голод, даже голод времени. Какой бы ни была любовь — взаимной, безответной, возвышенной, безвозвратно потерянной, недостижимой — в ней всегда присутствует высший смысл. Ибо только любовь имеет смысл, лишь она наделяет смыслом существование самой Вселенной и жизни всех джива-саттв, даже если причиняет душевные муки и страдания.

— Стало быть, без этих страданий не было бы и моей любви к Падмавати? Что ж, Пурусинх, теперь мне все стало ясно.

— В умозаключениях, подобных этому, важно понимать тонкие различия, Джанапутра. Если существа страдают от любви, это еще не означает, что страдание необходимо для существования любви. Ведь и жажда внутри существ возникает потому, что они живут, а не потому, что существует вода. Прежде чем говорить о связи любви и страданий, следует понимать, что ненависть тоже не возникает без страданий. Вот почему Сатананта использует ту же самую возможность страданий для достижения совершенно иных целей. Об этом тонком различении есть одна притча. Прошу тебя, выслушай ее, царь Джанапутра.

Однажды явился к царю мудрец, который сказал: «Великий царь, вода наделяет всех жизнью, а царству несет благосостояние. Ты поступишь мудро, если сделаешь так, чтобы все реки земли потекли только в твое царство». Послушав того мудреца, царь приказал выкопать каналы, чтобы вода со всех рек потекла в его земли. Он захотел присвоить себе всю воду, но когда каналы были открыты, и вода потекла по ним, русла рек быстро обмелели и высохли. Вспыхнули бесконечные войны. Горе охватило все царства, многие существа погибли, а земли того царя обратились в пустыню. Все утоляли жажду и могли жить, пока та же самая жажда не обернулась для всех бедою.

— Ты думаешь, помыслами того мудреца управлял Сатананта?

— Может он, а может, нет. Чтобы воздействовать на души существ, даймоны используют разные имена, зачастую имена богов. Ведь даймоны применяют тот же самый закон, позволяющий перемещаться космической энергии Шакти: «Ничто не возникает для ничего, и ничто не существует без чего бы то ни было». Но не ради любви к Истине применяют они его, а для распространения ненависти и лжи, благодаря которым существуют.

— Так для чего нужны имена богов? — по-прежнему недоумевал царь Джанапутра. — К чему все эти верования, имена и названия, если ими может воспользоваться любой из асуров?

— А ты бы смог жить без имени? Не зная имени, можно обходиться с рабами, но не с богами, которым поклоняются дживы. Мы ведь уже говорили об этом — только глупец полагает, что, уничтожив все цветы и деревья в саду, можно избавиться от вредителей. Каждая вера, даже самая непритязательная, предлагает пути избавления от страданий в добродетели, в любви и в преданном служении. Чтобы утолить жажду, священная корова может пить из любого водоема, она может пить из грязной лужи. Однако из этого еще не будет следовать, что в ее молоке содержится грязь. Поэтому каждый пастырь нахваливает молоко своей коровы, он добросовестно пасет лишь свое стадо, и каждый пастырь думает, что он важнее коровы, хотя молоко дает корова, а не пастырь. И вот тебе другая притча, Джанапутра.

Пас один бедный пастырь корову, которая давала достаточно молока для всей его семьи. Как вдруг вошел дух в корову, и она сказала: «Сколько бы ты меня ни пас, одна корова не сделает тебя богатым, не избавит тебя и детей твоих от всех страданий. Видишь вон то стадо — уведи его этой ночью». Пастырь решил, что в корову вошел дух Всевышнего, и увел ночью чужое стадо.