Согласие. Мне было 14, а ему – намного больше

Юрию было двадцать два года, он изучал право, играл на саксофоне и все оставшееся время подрабатывал, чтобы оплачивать учебу. Совпадение или нет, но у него тоже были русские корни по линии отца. Мы просто иногда пересекались. Здоровались, перекидывались парой фраз, во всяком случае, поначалу. Но спустя несколько недель я все чаще стала задерживаться перед уходом. Мы все больше сближались.

Однажды вечером мы вместе стояли у окна, наблюдая, как на город опускается ночь. Юрий спросил, есть ли у меня парень. Я решилась довериться ему и, смущаясь, рассказала о ситуации, в которой оказалась. И снова я говорила о себе как о пленнице. В пятнадцать лет я заплутала в лабиринте, будучи не в силах найти свой путь в повседневной жизни, которая теперь сводилась только к бесконечным скандалам и примирениям в постели, единственном месте, где я все еще могла почувствовать себя любимой. Я сходила с ума в те редкие моменты, когда бывала в коллеже, сравнивая себя со сверстниками, которые после уроков благоразумно вернутся домой, послушают пластинки Daho или Depeche Mode, хрустя хлопьями из миски. А в то же самое время я по-прежнему буду удовлетворять похоть человека, который старше моего отца, потому что страх быть брошенной сильнее моего рассудка, и я вбила себе в голову, что только это отклонение от нормы делает меня интересной.

Я подняла глаза на Юрия. Его лицо побагровело от гнева, и ярость, на которую, как мне казалось, он не был способен, исказила его черты. Однако он с невероятной нежностью взял меня за руку и погладил по щеке. «Ты хотя бы понимаешь, как этот тип пользуется тобой и какой вред причиняет тебе? В этом нет твоей вины, только его! И ты не сумасшедшая и не пленница. Тебе всего лишь надо поверить в себя и уйти от него».

* * *

Г. догадался, что я ускользаю от него. Чувствовать, что я больше не в его власти, ему было невыносимо – это было заметно. О наших с Юрием разговорах я ему ничего не рассказывала. Впервые в жизни Г. пригласил меня поехать с ним на Филиппины. Он хотел доказать мне, что эта страна вовсе не врата ада, которые он описывал в своих книгах. Больше всего ему хотелось, чтобы мы уехали как можно дальше, он и я, на другой конец света, anywhere out of the world[9]

. Чтобы вновь обрести друг друга, влюбиться заново, как в первый раз. Я оторопела. Поездка меня пугала, но все же я неудержимо этого хотела. Возможно, в нелепой надежде, что этот кошмар рассеется, что все вызывающие тошноту подробности, которые можно найти в некоторых его книгах, не более чем фантазия, провокация и бахвальство. Что торговли детьми в Маниле нет и в помине. И никогда не было. В глубине души я прекрасно понимала, что это не так, и поехать с ним было бы полным безумием. А вдруг он предложит мне разделить ложе с одиннадцатилетним мальчиком? К счастью, у моей матери, к которой он обратился с этой бредовой идеей, хватило рассудка, чтобы решительно отказать ему. Я несовершеннолетняя и не могу покинуть страну без ее разрешения. Эти слова сбросили с моих плеч неимоверный груз.

Еще какое-то время Г. продолжал настаивать на расхождении между вымыслом и реальностью, текстом и жизнью, которое я была не способна уловить. Старался запутать следы, сбить с толку то шестое чувство, которое все чаще и чаще позволяло мне ловить его на лжи. Я постепенно открывала для себя масштаб его таланта манипулятора, ту неприступную стену вымысла, которую он способен возвести между нами. Он был выдающимся стратегом, умел просчитывать каждый свой шаг. Вся сила его интеллекта была направлена на утоление страстей и их перенос в книги. Г. управляли только две потребности. Получение удовольствия и писательство.

* * *

В моем сознании зародилась одна коварная мысль. Настолько невероятная, что в нее легко можно было поверить, она казалась абсолютно логичной. Однажды промелькнув, она задержалась надолго.