Сокол

Таким же образом пошла беседа и со всеми остальными, из которых двое оказались местными, а четверо — обозниками. Ну уж у этих-то жучил было чем меняться! Впрочем, пока их моральный облик фараона не очень интересовал. Интересовало другое.

И это «другое» Ах-маси-старший, кажется, сегодня нашел. Почти все задержанные упомянули о какой-то молодой женщине, неутомимо наводившей красоту, сидя на высоком холме, с которого открывался прекраснейший вид на крепостные стены. Имеется ли у этой женщины зеркало? О, конечно, а как же без этого? Хорошее такое зеркало — большое, серебряное, менять его на что-либо женщина отказывается, видать, не из бедных. Да-да, не из бедных, при ней ведь служанки-рабыни. Вдова почтенного землевладельца, ждущая удобного случая вернуться в свое поместье.

— За вдовой последить очень тщательно, — это уже фараон чуть позже давал указание тезке. — Послать верных людей, да чтоб не вызвали подозрений.

— Найдутся такие, мой государь! — с готовностью улыбнулся анхабец. — Воистину есть у меня пара ловких парней.

— Всего лишь пара?

— М-м… Не пара, конечно, но эти — самые ловкие! Один старик и мальчишка, оба числятся по моему ведомству.

— Старик?! Мальчишка?! Что же они у тебя — гребцами, что ли, записаны?

— Не гребцами, государь. В обозном челне — пекарями.

— Пекари… Х-ха! Ну и что говорят твои «пекари»?

— Так я еще их не послал.

— Так беги посылай, не медли!

Кроме красавицы вдовы, подозрение вызвали еще несколько человек — некий блаженный, немой, постоянно общавшийся лишь с детьми, и двое молодых парней — Шаку и Перек — эти, правда, были не беженцами, местными, из соседней деревни. Но… они как-то слишком уж богато жили по нынешним-то непростым временам, тем более — здесь, в самом сердце войны.

— Что значит — богато? — быстро переспросил царь.

— Ну, не так чтобы очень уж богато, — тут же поправился анхабец. — Но и не бедно. Они, в общем, имеют много красивых вещей, красивых и странных — какие-то амулеты, глиняные статуэтки, разные золотые и серебряные вещички, такие… странного вида, у нас таких не выделывают.

— Хат-Уарит! Ты полагаешь, их вещи — из этого города?

— Полагаю, так, господин.

— Ну-ну, не кланяйся, дружище, — шею сломаешь. Что же касается этих парней — они и впрямь подозрительны. Что же ты раньше молчал?!

Ах-маси-младший вскинул глаза:

— Я докладывал. Но ты же сам сказал, что сейчас не время с ними возиться.

— Ах да, — вспомнив, досадливо поморщился фараон.

И в самом деле, был такой доклад. И не было времени — не до всяких там подозрительных, когда готовились к быстрому штурму. Налететь, взять одним рывком — к чему возиться с осадой? Однако теперь вот пришлось. Хотя, конечно, мысли о штурме вовсе не оставили повелителя Черной земли. Конечно, штурмовать Хат-Уарит надо. Но… но не сейчас. Позже. Прежде накопить силы. И подорвать силы захватчиков, окружив город непроходимым кольцом осады. Ну, по крайней мере, почти непроходимым… А раз осада — так надобно выявлять шпионов! Уж теперь-то время есть.

Еще немного поговорив о делах, фараон в сопровождении начальника гребцов вышел на палубу. Стал, облокотясь на плетеный фальшборт. Далеко, на той стороне реки, за излучиной, в синей вечерней дымке маячили неприступные стены Хат-Уарита. Виднелись даже высокие крыши храмов, какие-то дома, дворцы, даже, казалось, люди — стоявшие на стенах воины. Впрочем, они, конечно, только казались — слишком уж далеко было, чтоб разглядеть.

А вокруг было чудо как хорошо! Как раз начинался тот период времени — относительно прохладный вечер после жаркого дня, — когда хотелось пойти прогуляться по людным улицам и площадям, посетить какой-нибудь храм или гулянье, посмотреть на игры молодежи, покататься на лодке или проехаться на колеснице, занять себя до ужина, а уж там позвать гостей да закатить пир с танцовщицами, песнями, плясками… С любимой женой, наконец! Тейя Нофрет-ари — молодая, красивая, озорная, гибкая, словно пантера. Тейя… Любовь, данная милостивыми богами, мать двоих малышей — сына и дочки.

Вспомнив о жене и детях, фараон посмотрел в небо, и взгляд его затуманился. Тейя… Казалось, разлука будет недолгой, но вот… Как она там, в Уасете? Как дети, как царица-мать, великая Ах-хатпи? Скорей бы явились вестники. Должны бы уже. Сам жрец Усермаатрамериамон — о, как нужны сейчас здесь его ум, опыт и хитрость! — и с ним многие. Свежие военные отряды, продовольствие, оружейники с походными кузницами. Целый караван из множества барок. Туго, туго придется осажденным! И это случится скоро, очень скоро.

— Думаешь о караване из родных мест? — улыбнувшись, тихонько спросил Ах-маси.

Фараон вздрогнул:

— Ты что, умеешь читать мысли?

— Нет. Просто я видел, как ты смотрел на реку. Да, если будет еще хотя бы полсотни барок, думаю, мы полностью сможем перекрыть реку. Ну — почти полностью, насколько к этому будет воля богов.

— И хека хасут станет куда как труднее получить припасы, — задумчиво протянул царь.

Анхабец улыбнулся:

— Да! Уж куда как труднее! Почти невозможно.

— Вот если бы еще исключить это «почти»!

— На то воля богов, государь.