Сокола видно по полёту

— В том числе, — ответил Роберт и успокаивающе похлопал её по руке. — Но теперь у нас мир, Бриенна. Не забывай об этом.

— Миледи, — Тиметт учтиво, словно делал это каждый день, поклонился, — для меня честь быть представленным такому славному воину. Позвольте проводить вас в лагерь.

— Не приближайся… горец. И всегда держись от меня подальше, — снова рыкнула та. — Иначе у меня отшибёт память… и я забуду, что у нас мир.

— Проводи Грай в её шатёр, Бриенна, — попросил Роберт. — И поищи молоко. У нас есть малыш. — Увидев её округлённые глаза, он засмеялся: — Да, мы ещё не женаты, но малыш уже есть. Грай тебе покажет.

— Я тоже могу довести вас до самой Долины, — угрюмо сказал Тиметт, когда девушки отошли.

— А как же объединение племён горцев? Разве тебе не нужно готовиться в военный поход? — спросил Роберт. — Без тебя Обгорелые не сладят с Псами и Воронами.

— Козе в трещину твои выдумки с объединением, лорд. Зачем мне оно надо? — Тиметт пренебрежительно хмыкнул: — Чтобы твой сын стал Королём Гор и Долины? А мне что с того?

Роберт согласно кивнул.

— Ничего. Ты с этого не будешь иметь ничего. Ты вообще ничего больше не сможешь достигнуть в своей жизни. Ведь верховным вождём Обгорелых тебе никогда не стать, ты это знаешь… Таков закон племени, — насмешливо сказал он и, видя, как брови Тиметта сошлись на переносице, а на шее вмиг вздулись вены, вкрадчиво добавил: — Но где сказано, что ты не можешь стать вождём Союза племён?

Не дожидаясь ответа, Роберт развернулся, кивнул изумлённо смотрящему на него сиру Бриндену и неторопливо двинулся навстречу своим воинам. Тиметт и Хаген продолжали стоять, глядя им вслед.

— А ведь лордёныш прав, — в задумчивости пробормотал Хаген.

Прошло несколько минут, прежде чем Тиметт отозвался.

— Его зовут Роберт. — Тон не терпел возражений. — Он жених моей сестры.

Хаген пожал плечами:

— Да я почти так и сказал…

Лорд Долины и его первый рыцарь стояли на пригорке и смотрели на лагерь. Оба худощавые, высокие — зрелый, убелённый сединами рыцарь, и юный, с горящим, полным надежд взглядом лорд. Дымка вечернего тумана уже опустилась в низину, принеся с собой прохладу, но Роберт и не подумал кутаться в плащ — он не ощущал холода. Талли первым нарушил тишину.

— А вы знаете, что говорить людям, милорд, — сказал он одобрительно, не поворачивая головы.

Роберт чуть помедлил, прежде чем ответить.

— Как-то один человек сказал мне: «Все люди чего-нибудь да хотят, Роберт. И если ты узнаешь, чего хочет тот или иной человек, то поймёшь, кто он, и как им управлять». Я запомнил его слова.

— И кто вам это сказал?

— Дядя Петир. Лорд Бейлиш. — Роберт долго молчал, глядя вдаль и хмурясь. И затем стал спускаться, добавив с грустью: — Иногда я вспоминаю его и скучаю. Жаль, что… что так получилось.

Талли не спеша двинулся следом.

— Кстати, о лорде Бейлише, — решительно сказал он. — Думаю, пришло время вам кое-что узнать, милорд.

Глава 13. Роберт страдает и улыбается

Грай второй день дулась на Чёрную Рыбу. Ей-то по наивности казалось, что этот немолодой благородный воин, так неожиданно при всём клане вставший перед Робертом на колено, на самом деле любит и почитает своего юного родственника. Но, похоже, он наговорил ему каких-то ужасных гадостей, и теперь тот ходил мрачный, неулыбчивый, и в уголках его ласковых губ залегли горькие складки. Она собиралась подойти к Чёрной Рыбе и решительно попросить, чтобы он перестал мучить Роберта. Ведь каждый раз, когда мужчины уединялись — в шатре или в ближайшем лесочке, и Подрик Пейн никого к ним не подпускал, особо назойливым даже угрожая мечом, — Роберт потом становился таким несчастным, что Грай хотелось поколотить коварного старика.

Спросить напрямик она никак не могла — они не оставались с Робертом вдвоём. Он весь день проводил со своими людьми и лишь вечером приходил в шатёр, который она делила с Бриенной и Мирандой — невысокой, полной женщиной с визгливым смехом и пышными каштановыми кудрями. «Леди Миранда Редфорт. Супруга сира Джаспера, командира обоза», — представила её Бриенна в первый вечер. Они трапезничали в узком кругу, и затем Роберт, наспех поцеловав Грай в лоб, снова уходил. Утром третьего дня пути, пока воины собирали шатры и увязывали поклажу, она всё же расхрабрилась подойти к охранявшему тропинку Подрику.

— Меня ты тоже не пустишь? — спросила она неуверенно, готовая повернуть обратно.

— Милорд занимается, — сказал тот с поклоном. — Но он не запрещал пускать вас, миледи.

Подходя по тропинке к поляне, Грай услышала звон стали и едкие вскрики Ивера.

— Пошевеливайся, парень! Что ты как баба на сносях! У тебя ноги заплетаются! Уже устал? Ночь провёл в шатре со шлюхами, а теперь ходить не можешь? Ах, ты ж, разбойник! Ты меня ранил… А что скажешь теперь?