Сокола видно по полёту

Грай выбежала на небольшую лужайку и растерянно застыла. Соперники — обнажённые по пояс, потные, с раскрасневшимися лицами и прилипшими к спине и бокам травинками — тяжело дышали, замерев на месте: Ивер с оцарапанной левой рукой приставил меч в правой к шее Роберта. В стороне на поваленном старом дереве сидел Чёрная Рыба и одобрительно глядел на них.

— Здоровая злость, это хорошо, Роберт, — сказал дотракиец, убирая меч в ножны. Затем поднял с земли свою рубашку, оторвал снизу полоску ткани и попытался перевязать рану. — Но не позволяй ей слепить тебя. Думай наперёд! Просчитывай следующий шаг врага! Иначе ты его ранишь, а он тебя убьёт.

Роберт хмуро слушал и согласно кивал, натягивая свою рубашку и застёгивая дублет. Талли первым заметил Грай, встал и приветственно поклонился:

— Миледи.

Она рассеянно кивнула и устремилась к Роберту, и Талли с Ивером тактично ретировались.

— Что-то случилось? — спросил Роберт.

— Нет. Просто я… я тревожусь, Роберт. Ты возвращаешься домой, в Долину, о чём так давно мечтал… но тебе совсем не весело. Чёрная Рыба тебя чем-то огорчил? Я же вижу, что он сказал тебе что-то плохое, от чего ты очень расстроился… Хочешь, я попрошу его больше не донимать тебя?

Роберт улыбнулся и обнял её.

— Ах, как было бы чудесно, если бы это всё решило, Грай. Но боюсь, так не получится. Меня долго не было, и теперь сир Бринден рассказывает мне новости Долины и Семи Королевств. Много чего произошло за эти два года…

— У тебя кто-то умер? Кто-то близкий? — Ужасная догадка вдруг перебила дыхание, и Грай откинулась, взглянула в глаза: — Матушка, да?

— Нет, она в добром здравии, и ждёт нас.

— Почему же тогда ты такой грустный, Роберт? Что тебя так расстроило?

Его руки напряглись, а пальцы на миг больно впились ей в спину, когда он через силу наконец заговорил:

— Предательство… одного дорогого мне человека. Я любил его… очень-очень. Почти как отца, а может, и больше. Ведь отца я мало видел, а этот человек постоянно приходил в наш дом. Ещё когда мы жили в Королевской Гавани. И всегда с подарками. Знаешь, в детстве я часто болел, а он играл со мной… Я с таким нетерпением его ждал! С ним было весело. Я думал, он мой друг. Думал, он тоже меня любит. И вот этот человек меня предал. Чужими руками он травил меня, чтобы я болел. Хотел, чтобы я стал безумным. И ещё… — Роберт остановился, уткнулся лбом Грай в плечо, его зубы скрипнули, а тело мелко задрожало. — Ещё этот человек убил моего отца. Не в честном бою, а коварно, исподтишка… как делают только трусы и изменники. Мой отец был бы жив… был бы жив до сих пор, если бы не он… тот, кого я так любил все эти годы… чью память хранил. Понимаешь?

— Ох, Роберт! — Грай сначала обняла его голову, затем отклонилась, и он увидел, как её глаза потемнели от гнева — она ярилась его яростью и страдала его страданием. — Как же это подло! Ну он и гадина! Подлая гадина! Его нужно срочно убить! Выпустить ему кишки и намотать на шею… чтобы все знали, что он предатель! Или что вы там в Долине делаете с предателями?

— Он уже умер. Моя матушка его убила. Она узнала о злодействе… и хоть тоже очень любила его, всё равно убила. Чтобы спасти меня.

— Твоя матушка настоящий храбрый воин! Я уже очень люблю её. А того скверного человека забудь, Роберт. Вокруг много людей, которые по-настоящему любят тебя и никогда не предадут. Чёрная Рыба, твоя матушка, Бриенна… и твои воины… и… и я.

— Я знаю, любимая. — Роберт прижал Грай крепче, зарылся носом в волосы. — Как хорошо, что ты рядом. Прости, что я оставил тебя сейчас. Мне нужно многое наверстать. Но когда мы приедем в Чаячий город, у тебя не будет времени скучать. Обещаю. Мы будем готовиться к свадьбе, устроим охоту, турнир, закатим пир, будем танцевать… А потом поедем в Орлиное…

— Танцевать? Но я не умею.

— Я тоже не умел кидать копьё. — Он опустил голову, защекотал ей губами шею, и она повела плечом, хихикнула. — Теперь ты поймёшь, каково это… делать, чего никогда не делала. Ты будешь ходить медленно и степенно, гордо подняв подбородок… никакого бега вприпрыжку и лазанья по деревьям… да-да, тебе придётся заплатить за всё, что я натерпелся. Ты будешь учиться танцевать, долго расчёсывать волосы… одеваться и купаться при помощи служанок… носить красивые платья, делать реверансы…

— Что такое реверансы? — растерянно спросила Грай. Её глаза вдруг расширились от страха: — О нет! Нет, Роберт… пожалуйста.

— Что? О чём ты?

— Я слышала, как Тиметт рассказывал ребятам про бордель… и что там заставляют делать тех несчастных девушек. Я не помню точно, как он это называл, но не хочу делать реверансы… — Она с трудом сдерживала слёзы.

— Ну что ты, милая! — Теперь уже он гладил её успокаивающе по голове. — Реверансы — это такие красивые глубокие поклоны. Леди делают их в знак уважения и приветствия.

Грай застонала и уткнулась ему в грудь.

— Какая же я глупая, Роберт… тебе будет стыдно за такую дикую жену.