Сокровища древнего Искера

Втроем они пересекли поле и вошли в лес. Он отличался от того, который рос вдоль раскопов. Здесь не было тропинок, деревья и кусты росли так тесно, что было сложно проходить между ними. Алиса сначала хотела задать несколько вопросов о Калинине, но потом махнула на это рукой — она всё узнает позже. А пока она сконцентрировалась на том, чтобы пройти эти буйные заросли. Сил после почти бессонной ночи было мало, тело наливалось усталостью. Ей хотелось выпить чашку горячего чая и завернуться в свой спальник, чтобы проспать сутки напролет. Алиса не знала, как сможет добраться обратно до своей палатки через лес, и уже начинала жалеть, что согласилась пойти неизвестно куда.

Мыслями она настолько глубоко ушла в себя, что не сразу обратила внимание, что лес наконец закончился, и от зарослей осталась только высокая, по колено, трава. Ее ладонь выскользнула из руки Хана, и боковым зрением Алиса заметила, что напарники остановились, тогда как она продолжала идти. Алиса замерла, оторвала взгляд от земли и подняла голову. Увиденное заставило ее ахнуть и прижать руки к груди. Они втроем стояли на высоком обрыве. Внизу растилалась широкая лента темной реки. На другом берегу зеленел лес, верхушки деревьев которого будто светились золотом, подсвеченные восходящим далеко на горизонте солнцем. Слева в широкую реку впадала узкая речушка. Алиса быстро вспомнила ее название — Сибирка — и название большой реки.

— Иртыш, — прошептала она.

Его могучие воды помнили так много всего — и последнего хана Искера, и первого хана Искера, и флотилии судов из Китая, и, возможно, даже самого первого человека, который тысячелетия назад на плоту проплыл здесь из простого любопытства.

Алиса закусила губу от нахлынувшего чувства причастности к чему-то настолько древнему. Эта река могла бы поведать так много, если бы только могла говорить.

— Раньше на этом обрыве стояли защитные крепости, — тихо произнес подошедший справа Хан.

— Которые могли запросто сдержать штурм или осаду, — так же тихо добавил Наран, вставший слева.

Они стояли близко к Алисе, задевая ее своими руками. В их взглядах на широкую реку и на раскинувшиеся у их ног просторы читалось не только восхищение, как у Алисы, но и любовь к этим поражающим душу местам. Желая дать им знать, что она чувствует практически то же, что и они, Алиса качнула руками в разные стороны и сжала ладони Хана и Нарана. Тепло яркой искрой пробежало по их рукам от одного к другому, скрепляя и создавая из них что-то совершенно новое. Что-то, что могло возникнуть только здесь, на берегах древней реки, на воздухе, который вдыхали в себя все ханы Искера по очереди, под солнцем, которое и тысячи лет назад на рассвете вот так же торжественно выплывало из-за леса.

Хан повернулся к Алисе и правой рукой нежно провел по ее лицу, поворачивая к себе.

— Тебе хорошо?

И в этом вопросе она почувствовала какой-то скрытый подтекст, множество дополнительных значений. Хорошо ли ей в целом? Хорошо ли ей здесь? Хорошо ли ей с ними?

Она улыбнулась, потому что ответ мог быть только один, и его озвучил Наран:

— Хорошо.

Алиса повернулась к нему, и он, притянув ее к себе, впервые поцеловал со всей неприсущей ему нежностью.

На пороге

Легкий ветер с Иртыша аккуратно перебирал волосы Алисы, и Хану хотелось зарыться в них носом, чтобы одновременно вдыхать ее запах — сладкий, дурманящий — и запах реки — свежий, бодрящий. Он положил ладони на ее спину и прочертил ими две широкие линии вдоль позвоночника. Алиса чуть выгнулась, давая понять, что ей нравится, но от Нарана не оторвалась. Хан усмехнулся — она и не смогла бы отодвинуться от него при всем своём желании теперь. Наран крепко удерживал ее затылок и ее попу в руках.

Они всё выяснили между собой этим утром. Хан сидел на крыльце старого разваливающегося дома, в котором выросла его мать, и по привычке выстругивал острые деревянные колышки. Это медитативное занятие успокаивало его, помогая находить решения проблем. Но в этот раз до решения проблем дело не дошло — к нему подошёл Наран и встал напротив, сложив руки на груди и загородив собой свет. Он долго стоял молча, словно не решаясь начать, но Хан прекрасно его знал и видел, что дело не в сомнениях друга, а в его попытках смягчить свою резкость, найти такие слова, которые не уничтожат их дружбу. А это означало лишь одно — Наран пришёл поговорить о чём-то крайне сложном.

Хан отложил недоделанный колышек в сторону и поднялся на ноги.

— Говори как есть.

Наран криво усмехнулся, достал свой ножик из кармана, щёлкнул им пару раз и сунул на место.

— Мы должны забрать ее себе.

Темно-серые глаза друга впились в его лицо, считывая каждую эмоцию, и Хан, оставаясь внешне бесстрастным, задал вопрос, выигрывая себе дополнительное время на раздумье:

— Ты о чем?