Сокровища Петра Первого

— Довольно комплиментов. Саша, говорите, в чем дело! — Екатерина вскочила с трона и крепко ухватилась за плечо светлейшего князя.

— Петр не собирается мириться с вами. Более того, он желает разорвать с вами всяческие отношения, развестись с вами, моя милая, отменить коронацию. А вас отправить в дальний монастырь, — тихо прошептал он ей на ухо.

Екатерина помертвела. Более недели прошло с последней дозы приворотного напитка, теперь царь прозрел и понял, что он ее не любит.

Холодный пот прошиб ее. Нет, только не монастырь. Он не может. Она царица, императрица и не готова отказаться от всего этого.

— Ты точно уверен? — прошептала она холодными губами.

— А как же! — кивнул Меньшиков, взял со стола румяное яблоко и вонзил в него свои зубы. — Петр уже готовит приказ, не сегодня — так завтра придут за тобой.

— Этого не может быть! Ты все врешь, — снова в ужасе прошептала Екатерина. Меньшиков с улыбкой ел яблоко и с жалостью смотрел на побледневшую царицу.

— Но что же делать?

— Ну, есть один способ. Вот только не знаю, сможете ли вы, моя царица…

— Я все смогу, я все сделаю… Говори…

Санкт-Петербург. Наши дни

— Добрый день, Владислав Олегович! Присаживайтесь, пожалуйста! — Следователь Дарья Безбрежная указала рукой на стул.

— И вам не хворать, Дарья Николаевна!

— Мне сообщили, что вы не очень-то спешили на встречу со мной.

— Да нет, почему же. Я как раз таки спешил, хотел цветы вам купить, так бежал за цветами, но меня ваши хлопцы скрутили, остановили, — ухмыльнулся Сидорчук.

— Ай, какие же они нехорошие, я их накажу, премии лишу, — подыграла Даша. — А скажите мне, Владислав Олегович, как вам жилось на даче во Всеволжском?

Увидев его вытянутое лицо, она продолжила:

— Да-да, на той самой даче. Сколько вы там прожили? Неделю? Ваша жена рассказала, что вы по работе отсутствовали в городе восемь дней.

— Светка — дрянь какая! Сдала меня все-таки?! — хмуро огрызнулся Сидорчук.

— Можете не юлить, мы уже знаем, что вы жили на даче Потапова. Вас видели в магазине, и есть видео, где вы заходите в дом номер двадцать семь.

— Ничего не знаю, я не буду без адвоката говорить. Я свои права знаю. — Владислав Олегович закинул ногу на ногу и с вызовом смотрел на следователя.

— Сначала меня очень удивило, что вы так хорошо знаете дорогу на дачу к Потапову, хотя утверждали, что были там всего один раз. Затем вы прекрасно знали, какая ступенька на лестнице гнилая и может рассыпаться. Конечно, об этом можно было узнать от хозяина в первый ваш приезд на шашлыки. Но вы знали, где и как стоит пригнуться на пороге, чтобы не удариться головой, — принялась рассказывать Дарья. — Я все это отметила про себя, поодиночке — ничего страшного, но все вместе уже навевает на определенные мысли. Еще я заметила, как вы хорошо ориентируетесь на кухне, знаете, где чай, где сушки, где чашки. И все это за одно посещение дачи? Странно, не находите?

Сидорчук молчал, блаженно улыбаясь.

— Хорошо, плюс еще в шкафу я обнаружила новые мужские ботинки, причем ботинки современные, а размер намного больше, чем у Алексея Потапова.

Владислав Олегович продолжал молчать.

— Какой у вас размер обуви?

В ответ тишина.

— Ладно, меня останавливало только одно — ведь вы сами дали наводку на эту дачу. Вы сами, собственно говоря, нас туда и привели. Но зачем? Неужели вы не знали, что картины под диваном?

Сидорчук заерзал на стуле.

— А может, как раз знали и хотели, чтобы их нашли? Зачем вам это, Владислав Олегович? И зачем вы убили трех человек?

— Я никого не убивал!

— Значит, кражу картин из музея вы признаете? — давила на него Безбрежная.

— Ничего я не признаю!

— Кто, кроме начальника безопасности, мог так спокойно и так легко снять сигнализацию с картин? Это именно к вам в Михайловский дворец спешил Яков Борисович Савельев? Что он вам сказал? За что вы и его убили? Он вас шантажировал? — жестко проводила допрос Даша.

— Я никого не убивал! Я больше ничего вам не скажу! — скривился Сидорчук.