Соль с Жеваховой горы

В отчаянии она с раздражением дернула калитку, понимая, что Мишка Няга подло ее предал. Как, как можно было поступить так! В памяти всплывали пророческие слова Тучи — он предсказывал все это. Туча предупреждал, что Мишка Няга предаст ее рано или поздно, это вопрос времени. И вот это произошло. Ее единственный друг был прав — как всегда... Грудь Тани разрывала нестерпимая боль. Это страшное повторение ее истории лишало сил к сопротивлению, выбивало почву из-под ног. Когда-то почти так же ушел из ее жизни Гека, и она не сумела его спасти.

Таня сжала кулаки с такой силой, что ногти врезались в мягкую кожу. Ее отрезвила боль. Тучу она спасет! Еще не знает как, что сделает, но Тучу спасет любым способом. Пусть даже возьмет штурмом тюрьму, как в свое время сделал Японец.

Острая мысль заставила Таню замереть на месте. А ведь Туча еще не в тюрьме! Он в участке, а не в Тюремном замке на Люстдорфской дороге. В тюрьме не так легко убить. Большевики тщательно записывают заключенных, остаются какие-то бумажные факты. Значит, Тучу попытаются убить в участке, не в тюрьме. Но произойдет это не скоро, спустя несколько дней. А раз так, то есть шанс. Надо устроить побег.

Таня так загорелась этой мыслью, что с неожиданной силой дернула калитку. Звякнуло железо. На шум появился перепуганный старичок-сторож.

— Чего шумите, барышня? — прищурился он.

— Да вот жильца вашего из флигеля вызываю! — весело отозвалась Таня.

— Так съехал он, мадамочка. Еще к вечеру съехал. Совсем.

— Это как? — растерялась Таня.

— А вот так. Вещи вывез и ключи в администрацию санатория сдал. Будет у нас тут теперь совсем санаторий. А пока никто не живет. Пустой дом.

Пустой дом... Эти слова отозвались в душе Тани. Значит, сразу после разговора с ней Мишка Няга по­мчался на Французский бульвар, собрал свои вещи и исчез в неизвестном направлении. Каждый раз, когда Таня сталкивалась с такой откровенной подлостью, все в ее душе переворачивалось. Каждый раз это жестоко обезоруживало ее, лишало сил, причиняло боль.

Но только не сейчас. Она закусила губу от злости. «Он хочет войну — он ее получит», — злорадно усмехнулась про себя Таня. В ее душе вовсю бушевал боевой задор — бороться за Тучу до последнего, до самого конца! «Будет ему война!» — еще раз прошептала она про себя. Затем, развернувшись, решительно зашагала по Французскому бульвару. Прочь от особняка. Навсегда — прочь.

— Зайдер... — повторила Таня, словно заново вслушиваясь в смысл слова, а затем неожиданно резко стукнула кулаком по столу, так, что подпрыгнула чашка с кофе, — я ведь чувствовала! Я знала это! Что его возвращение в город означает беду! Зайдер!

Володя молча смотрел на нее. Лицо Тани покрывала желтоватая бледность — следы бессонной ночи. Нервное напряжение кривило губы усмешкой, чувствовалось оно и в выражении глаз.

В маленьком зале уютного кафе почти не было людей. Встретив Таню на следующий день, Володя рассказал ей все о том, что узнал от Мони Законника.

— С утра я снова попытался пробиться к Туче, — сказал Володя, — даже подкарауливал Алова. Но тот не пришел на работу. А к Туче меня не пустили. Сказали — следственные действия. Но это неправда. Он сидит в камере безвылазно, его не выпускают даже на поруки. И никто его не допрашивает.

— Как он там, бедный... — Голос Тани дрогнул.

— Не так плохо, как ты думаешь! — Володя пытался подбодрить ее изо всех сил. — Он же в большом и серьезном авторитете. Играет в карты с сокамерниками и показывает охранникам карточные фокусы. Кормят его как на убой.

— Это неправда, — улыбнулась Таня

— Про еду — конечно, неправда, — легко согласился Володя. — А все остальное — правда.

Он ни за что не признался бы Тане в том, что узнал от одного из охранников, которому сунул денег, Тучу били, пытаясь получить признательные показания, и после этого он вот уже второй день не мог встать.

Но Таня все и так читала по его лицу. Она всегда умела понимать его мысли. Это было удивительное свойство их отношений, которое не раз приводило Таню в трепет и восторг. И в этот раз, посмотрев на Сосновского в упор, она отвела глаза, а выражение ее лица стало очень грустным. Володя вздохнул.

— Кто там охранники, в этом отделении милиции, где держат Тучу? — спросила Таня, и Володя удивился — подобного вопроса он не ждал.

— Солдаты... Из военного гарнизона. А что?

— Значит, не тюремные конвоиры? И не оперá?

— Нет... — Володя начал понимать, — ты хочешь сказать...

— Я хочу сказать, что мы должны устроить Туче побег.

— Нет! — Володя побледнел. — Ты хоть понимаешь, что будет, если все это сорвется? Нас расстреляют вместе с ним!

— Ну и пусть! — упрямо сказала Таня. — Один раз я в своей жизни уже отступила, даже не пыталась спасти Геку из тюрьмы. Теперь не отступлю. Туча пошел бы на такое ради меня. Он все бы ради меня сделал! Почему я должна отступить?