Соль с Жеваховой горы

Мой план рухнул. Теперь мне остается только одно. Я поеду в Чабанку, где сейчас временно живет мой враг, и расстреляю его сегодня же ночью. Этой ночью я убью Котовского. Другого выхода у меня нет. Ты единственный человек, с которым мне захотелось попрощаться в этой жизни. Почему-то мне кажется, что ты меня поймешь. Ты ведь знаешь, что иногда лучшее действие — это умыть руки и отойти в сторону. Так сделай это. И прости за все. Наверное, я любил тебя по-своему. Я не умею любить, у меня отняли эту возможность. Но если бы я мог, я любил бы тебя. Может, даже не уехал бы никуда, остался с тобой до самого конца, может... Может. Я рассказал тебе все, что хотел сказать. Прости, если я тебя использовал. Я поступил как большинство мужчин, которые воспринимают женщину как красивую безгласную куклу и вдруг немеют от разочарования и удивления, столк­нувшись с тем, что, оказывается, у куклы есть и чувства, и мечты, и мысли, которые скрываются за фасадом. Я должен был сказать тебе правду, глядя в глаза. Ты достойна правды. Но я не смог. Прости меня за это. Подписываюсь своим настоящим именем, которое не произносил и не писал вот уже множество лет. Прости еще раз. Навсегда твой Григорий Бершадов».

Письмо было закончено. У Тани потемнело в глазах. Скомкав его в руке, она помчалась к выходу из квартиры. Таня распахнула дверь, стремясь вырваться наружу. И напоролась на Зайдера, который стоял за дверью.

Увидев, что Таня открыла дверь, Зайдер поднял вверх правую руку, прицелившись в ее грудь дулом пистолета.

— Я пристрелю тебя, тварь, — глаза его были совершенно безумны, — ты за все ответишь.

Таня попыталась захлопнуть дверь, но, быстро просунув ногу, Мейер не дал ей это сделать. Отпихнув Таню к стене, он ворвался в квартиру. Вцепившись в волосы Тани, он приставил пистолет к ее голове.

— Мейер! Ты ненормальный! — Таня безуспешно пыталась вырваться из железных тисков. — Какая муха тебя укусила?!

— Ты еще спрашиваешь, тварь? Ты, это ты устроила ему побег! Из-за тебя он на воле, жив! И все сойдет ему с рук!

— Ты о Туче? — Таня начала понимать.

— Он все отнял! Мою власть в городе, Иду! А ты помогла ему сбежать! Говори, где он, иначе прострелю тебе башку!

— Ты ненормальный! При чем тут Туча?

— Ты издеваешься?

— Мейер, послушай! Мы с тобой столько лет знакомы. Туча не убивал Иду! Ты ведь знаешь сам, он не смог бы это сделать! Давай поговорим спокойно. Ты знаешь, что мне можно доверять.

— Я все потерял!

— Не по моей вине и не по вине Тучи! Я скажу тебе, кто виноват. Он тебя обманул! Его и убей!

К огромному удивлению Тани, эти слова подействовали. Мейер вдруг опустил пистолет и даже как-то отступил от нее.

— О чем ты говоришь? — голос Зайдера дрогнул.

— Где ты был, когда убивали Иду? Вот ты скажи! Кто позвал тебя на это время?

— Откуда ты знаешь? — У Мейера затряслись руки.

— Тебя позвал Котовский. А ты и заспешил, пытаясь похвастаться, что одним махом расправился и с Тучей, и с Пауком. Убил Паука, подставил Тучу. Ты думал, что займешь место Паука.

— Он сказал, что займу. Потому и позвал.

— Он позвал тебя, чтобы в это время убить Иду. Он послал своих людей. Ида — его рук дело!

— Ты врешь! Ненормальная!

— А ты дурак! Ты что, первый год знаешь Котовского? Кто Мишу убил? Да, не он нажал на курок. Но он убил Мишу так, как если бы застрелил своими руками! Ты ведь это знаешь! И ты думаешь, что Котовский ни с того ни с сего стал тебе другом? — Таня почти кричала, не спуская с его лица разъяренных глаз. — Поезжай и спроси! Ты увидишь, что я права! Спроси за то, что он смел так с тобой обращаться! Ты только перед женщиной пистолетом махать можешь! А ты возьми и его пристрели! Завали пахана! Что, слабо? Перед ним трусишь? Слабо пристрелить его за Иду, за Мишу? Сразу авторитет бы себе вернул! Занял бы в городе место Японца! Такой человек, самого Котовского завалил! Знаешь, каким бы ты после этого стал? Да Туче такое бы и в жизни не снилось!

— И пристрелю! — Руки Зайдера стали дрожать.

— Разве ты не видишь, как он тебя уделал? Он забрал твой авторитет! Он, чужой, приезжий, сделал тебя никем в городе! Это из-за него ты все потерял! Он теперь герой, красный командир, а ты никто! Дохлый швицер! Он имеет все, а об тебя вытирают ноги! Он же смеется над тобой на каждом углу! Как уделал человека Японца! При Мише ты был вторым человеком в городе, вся Одесса была твоя! Ты должен был стать после Миши! А он явился сюда и поставил какого-то безродного Паука, селюка вшивого! Сделал из тебя шавку! Все смеются за твоей спиной!

— Не смей! — Зайдер стал дрожать, как в приступе лихорадки, на глазах его выступили слезы. — Не смей... говорить... так...

— А ты ему это скажи! Поезжай и убей! Верни свое место в городе! Он сейчас в Чабанке живет. Или ты и дальше будешь оставаться ничтожеством?

Мейер вылетел из квартиры Тани как ошпаренный. От страха у Тани подкашивались ноги. Но падать в обморок было не время и не место.

Таня помчалась к Володе, в редакцию. Сосновский был на месте. Он насупился, увидев ее.