Солдаты мира

Поликарпов может пробарабанить, что алтари православных церквей, часовен и лютеранских кирх обращены на восток, а главные входы расположены с западной стороны, что алтари костелов обращены только на запад, что приподнятый конец нижней перекладины креста православных церквей обращен на север, а языческие кумирни с идолами смотрят фасадом на юг, но спроси его, в чем разница между кирхой и костелом или что такое алтарь…

«А лейтенант, интересно, знает? Или только учит?»

— Ну, ты даешь, Алеша.

Божко музыкальной памятью не отличается, поэтому Поликарпов услышит еще много историй.

— Лейтенант читает карту, как ты разблюдовку в столовой. Уму непостижимо. Это я тебе говорю! Я с ним походил, будь спок. Раз шли ночью километров тридцать. По лесу. Темнота, ни звездочки. На ощупь шли. Ризо ногу подвернул, мы его тащили по очереди. Все. Пришли. Дождик, слякоть, хозяин собаку запрет, не выпустит. Устали, злые, мокрые. Голодные. Пришли в пункт сбора. Никого нет. Лейтенант говорит: «Божко, иди поищи». Я пошел. Обошел порядком. Сигналы мои должны слышать, а никого нет. Как это? Я туда-сюда, ведь не осел, ориентируюсь тоже в порядке. Никого нет! Лес, темнота. А жрать хочется до визга. Я тогда младшим сержантом… нет, еще не был. Только ефрейтор. Прихожу, докладываю: «Товарищ лейтенант, искал честно, как положено. Никого нет». — «Не может быть!» Накрылись плащ-палаткой, посветили на карту. Лейтенант говорит: «Здесь». — «Товарищ лейтенант, я же ответный сигнал не мог не услышать». — «Верю». Он мне и тогда доверял. «Здесь. Нигде больше. Или я не Хайдукевич»… Ты, молодой, слушай про лейтенанта. «Привал, — говорит, — отдыхать тихо, Божко — старший». И ушел. Полчаса ждем, нет. Час ждем, нет. А темнота страшная! Как он искал? Бог его знает. У нас вся надежда была на эту стоянку: дойти, порубать и рухнуть. Силы распределили только до нее, стоянки этой. А ее нет. Спать охота… Нет, тебе этого еще не понять.

Поликарпов, не обижаясь, соглашается.

— А он один ушел и вернулся только через два с чем-то часа. Привел этих гадов. Ну к кому мы шли. Они, видишь ли, ошиблись по карте километров на пять. Потом лейтенант рассказывал: «Подхожу сзади, а они фонариком светят и тушенку кушают. Ножичком ковыряют…» Лейтенант ошибиться не может. Мы с ним по джунглям пройдем, будь спок. Он выведет откуда хочешь. Но и заведет в такие места, где ни один человек не бывал. Это я тебе говорю. Спроси любого. Он берет, проводит карандашом по карте прямую линию, и мы идем. Знаешь, где идем? Там волк на брюхе не проползет! Лес — один черт, болото — дуй через болото, поле открытое — обдирай коленки, только задницу не поднимай высоко!

Поликарпов, слушая Божко, представляет себя в этих походах. «Я бы прошел. На одном дыхании. Ломы бы эти падали, а я бы прошел. Я выносливый. Выносливей любого из них».

— Джунгли! Точно. Самое главное, все видим своими собственными глазами: бывшие партизанские стоянки, аэродромы, которые с большой земли грузы принимали, деревни сожженные. Честно. Идешь по пояс в траве, идешь, вдруг — бац, поляна. А посредине торчат столбы обугленные, бревна трухлявые, все в грибах. Что это? Деревня сожженная. Все травой заросло, никто уже эту деревню и не помнит, наверное… Мы постоим тихонько, постоим, лейтенант ее на карту нанесет… Как это зачем! Он все такие вещи на карту наносит — бывшие деревни, стоянки партизанские, просто даже бывшие блиндажи. Мало ли что, может, пригодится кому. Люди до сих пор ищут. Да и вообще… Потом идешь как заведенный, ноги железными становятся, прешь по бурелому танком, никаких политзанятий не нужно — и так все ясно. А потом приходится Семакову доказывать, что это мы сами выложились, что нас никакая машина не подвозила… А раз лейтенант завел нас в болото, спрашивает: «Что это?» Бугорок, кочка большая, метров десять в диаметре. Кругом болото, стоишь, как на батуте: корни и трава сверху сплелись, а внизу — трясина, с головкой, с ручками. Бултыхнешься — буль-буль, только пузыри поднимутся… Ну так вот, он спрашивает: «Что это?» Землянка не землянка, яма не яма, перекрытие какое-то гнилое из березовых столбухов. А как копнули ножами… мамочки, я вообще в первый раз такое увидел… А гильз! Мешка два, наверное, не меньше. Каждый из нас взял, ребята даже домой повезли. Лейтенант берет снял: «Думаю, все ясно. Считайте, поговорили. Вперед!» Ты бы видел это… Пряжку нашли от ремня с офицерской звездой. Я нашел. Лейтенанту отдал.

Поликарпов снимает шапку, вытирает лицо. Виски мокрые, пот заливает глаза: ступать в след идущего впереди и ни разу не обернувшегося Божко трудно, приходится делать широкие шаги, а попросить попридержаться он ни за что не посмеет. Ноет поясница, автомат на плече вдвое потяжелел. Поликарпов оттягивает ворот тельняшки, дует на потную грудь, вроде становится легче.