Солдаты мира

Бег. Дыхание сбилось, лица у Ризо и Климова малиновые, рты жадно хватают сырой воздух. Впереди — сооружение из покрытых ледяной коркой труб. Странно соединенные, под углами, на разной высоте, трубы приходится преодолевать, переваливаясь через них, подтягиваясь, забрасывая тело наверх, падая, тут же снова громоздясь на более высокую перекладину. Эти трубы выматывают, шапка у Назирова слетела, ноги путаются, голова, наверное, идет кругом — небо, земля, небо, земля, небо… Поликарпов догоняет Назирова и нахлобучивает ему на голову шапку; Ризо не обращает на это внимания, он примеривается к прыжку через обложенный кирпичом ров. Ноги в кованых сапогах все труднее отрывать от земли, снаряжение и автомат тянут вниз.

— Аккуратней, аккуратней, ребята, — приговаривает лейтенант, когда Климов с Назировым влетают в лабиринт.

Шаг вправо, резкий поворот, длинный шаг влево, поворот, вправо, поворот, влево…

— Хайдукевич, безобразие! — подходит сзади капитан Семаков. — Что они у вас делают! Кто у вас на полосе? Это вы мне хотели показать?

— Что, товарищ капитан? — оборачивается на секунду лейтенант.

— Что это у них, водопроводные трубы?

— Какие трубы?

— Это же автоматы! Разве можно так обращаться с боевым оружием! Ты посмотри, Хайдукевич, что у тебя Климов делает, он же автомат разобьет. Рядовой Поликарпов, как надо преодолевать лабиринт? Знаете?

— Ну, товарищ капитан. Вправо, влево, — бодро говорит Поликарпов.

Семаков оглядывает стоящих солдат и решительно входит в лабиринт.

Движения его четки, размеренны и скупы. Он проходит поворот за поворотом, тратя на них ровно столько времени, сколько этого требует шаг вправо, поворот, шаг влево… Капитан помогает себе руками, почти все делает на руках. Похоже, они у него железные. Пробежав несколько метров, он легонько перемахивает через забор.

— Так? — спрашивает он, подходя к Поликарпову. — Кто может лучше?

— Товарищ капитан, — говорит Поликарпов, — но вы же не в куртке и без автомата, как они, — и пугается своей храбрости.

— Какая разница! — возмущается капитан. — Я и в куртке так же сделаю. При чем здесь куртка?

— Разойдись! — кричит Хайдукевич. — Гранаты!

Климов бежит к провалу ходов сообщения, вынимая из-за пояса гранату. Он ныряет в ячейку и выныривает совсем в другом месте, пробравшись через узкий подземный лаз. Почти одновременно с ним появляется шапка изготовившегося к броску Назирова. Зажав в зубах рукавицы, разведчики вынимают на бегу взрывпакеты.

— Хайдукевич, — говорит, идя рядом с лейтенантом, Семаков, — все-таки я но понимаю. Я но один раз говорил насчет автоматов. Из них же вам самим стрелять, это не чурки.

Климов, стараясь унять неслушающиеся пальцы, резинкой крепит к стропилу кирпичной будки взрывпакет, прижимает к косому срезу бикфордова шнура спичку.

Лейтенант, вполуха слушая Семакова, посматривает на секундомер.

— Понятно, товарищ капитан…

— В том-то и дело, что всем все понятно! Всегда всем все понятно, но на практике…

Поликарпов ни на шаг не отходит от офицеров.

— Берегись!

Хлопают взрывы; Поликарпов, оказавшийся к взрывам спиной, приседает от неожиданности, осторожно смеется и оглядывается — не видел ли кто-нибудь. Но все заняты Климовым и Назировым, уже карабкающимися по стене. Верхнее окно так высоко, как бывает высоко окно третьего этажа очень хорошего дома. Похоже, у обоих открылось второе дыхание: по вертикальной стене они взбираются со сноровкой ящериц. На узких обледенелых балках сапоги скользят, надо глядеть под ноги, стараясь замечать только поверхность брусьев и не думать о метрах до земли. Грузный прыжок на первую площадку, еще прыжок на три метра вниз и, наконец, последний…

Ножи вонзают в чурбаки с веселым хэканьем людей, увидевших конец работы, — так в предвкушении перекура плотник последним ударом вгоняет топор в бревно.

Шаткие мостки, переброшенные через ров, который летом заливают водой, они пробегают, не останавливаясь. Это расчетливо: остановка и последующий шаг мостки раскачивают, сохранить равновесие уже не удастся. Здесь нужна смелость, и оба удерживаются от искушения замедлить бег по узким и редким доскам.

Пробравшись по бетонному туннелю, разведчики почти одновременно открывают огонь из автоматов.

— Ну? — спрашивает Семаков.

Хайдукевич молча протягивает секундомер. Капитан искоса смотрит.

— На минуту позже включил? — И идет прочь.

Ризо, тяжело дыша, старательно очищает новенькие ефрейторские нашивки от грязи и ржавчины.

— Сколько, товарищ лейтенант? — Климов без шапки, в облаке пара. Волосы на лбу слиплись, приклад автомата волочится по снегу.

— Отлично, — говорит Хайдукевич, — молодцы, — и показывает секундомер.

— Ну, — Климов смеется, а Ризо озадаченно свистит.

— Почти летний норматив!

Климов проводит по лбу рукавом и говорит в спину Семакову:

— Ну как, товарищ капитан? Мы разведчики? Пятак за нас дадут?

Семаков не оборачивается.

— Нет, уж вы скажите, товарищ капитан.

Семаков останавливается, обводит всех прищуренным глазом:

— Поменьше шуму!

— Так как же все-таки, товарищ капитан?