Солдаты последней войны

К вечеру мы украсили комнату и накрыли стол. Мне показалось, что мы – дома. Впрочем, рядом с Майей я в любом месте чувствовал себя как дома, в очередной раз убеждаясь, что дом – это не четыре стены. А просто любовь.

К сожалению, для полного счастья не хватало елочных огней, но украсть их в холле у искусственной красавицы-елки я не рискнул. И поэтому мы довольствовались настольной лампой, тусклый свет которой мягко рассеивался по комнате, играя на елочных гирляндах и освещая незатейливый праздничный стол. Пару раз к нам вламывался какой-то отвязанный и пьяный Санта Клаус. Маленький. Щуплый. С общипанной бороденкой и в дурацком красном колпаке. С красным от уже выпитого носом и без подарков. Он напевал какую-то идиотскую и тоскливую сантаклаусовскую мелодию. И я ему наливал. Он махом опрокидывал рюмку, после чего я его в очередной раз просвещал.

– В России живут Деды Морозы, чурбан ты неотесанный. Заруби на своем красном носу. Да и от твоей песенки можно повеситься! Но пусть они вешаются там, на Западе.

Он нам порядком надоел, и мы закрылись на ключ. Ближе к полуночи кто-то изо всей силы нагло забарабанил в запертую дверь.

– Удивительно крепкий Санта Клаус, – возмутился я. – Он что – испорченная кукушка, появляющаяся каждые полчаса?! Я думал, что он уже где-то валяется под очередной елкой. Ну, я сейчас ему подпорчу сантаклаусность!

И, придав лицу в меру свирепый вид, я распахнул дверь. Но пороге стоял настоящий русский дед Мороз. Огромная густая борода, густые белые брови. Да еще – косая сажень в плечах. За спиной он держал огромный мешок с подарками. И мне ничего не оставалось, как пригласить его к нашей елке.

– Ну, что детишки, не ждали? – пробасил он, со вздохом опустил мешок на пол и огляделся. – Что-то елочка у вас не горит, да и праздничный стол пустоват.

– Мы просто верим в Дедов Морозов, вот и ждали чудес, – весело ответила Майя. – И подарков.

– Ну, моя девушка такая доверчивая, – буркнул я, прикидывая, что, судя по весу мешка, расплатиться за такие услуги будет весьма накладно для нашего бюджета. – А что касается всяких Морозов и Снегурочек, то лично я уже достаточно взрослый, чтобы верить всякой чепухе. Так что, дедушка, вали отсюда подобру-поздорову, так как у нас особо не поживишься. Тем более, нам и без тебя хорошо.

– Ну и мерзкий у тебя мужичок! – прогудел Мороз. Уже второй раз за день совершенно чужие люди пытались пришпандорить мне какой-нибудь дрянной ярлычок. – Жаль, что теперь сей товар в дефиците, а то бы я для тебя, добрая девушка, красивого и хорошего парня под Новый год подбросил. Ну, коль так, коль отказываетесь от подарков…

Дед Мороз повернулся и зашагал к двери. Внезапно мой взгляд упал на его ноги, облаченные в огромные, желтые, тупорылые ботинки.

– Дедушка Мороз, – проворковал я, схватив его за руку. – Мы пошутили! Гони свои подарочки, а потом уже можешь проваливать по добру по здорову. А в новом году я пришлю тебе настоящие русские валенки. В таких-то ботиночках, поди, холодновато по Руси бродить.

Майя теперь тоже обратила внимания на желтые ботинки. И всплеснула руками.

– Вот оно что! Ну, так где же подарочки!

– Мужик мне твой не нравится, – обидчиво повторил Дед Мороз. – Рожа слишком наглая. Пусть убирается, тогда и одарю чем-нибудь.

– Да, сейчас разогнался, старый хрыч! Вот бороденку-то тебе и повыщиплю!

Я бросился на Деда и вцепился ему в бороду. Она с легкостью отделилась от физиономии и отлетела вслед за шапкой, под которой раскудрявилась соломенная шевелюра.

– Разоблачили, гады!

Петька стоял посреди комнаты, широко расставив ноги в желтых ботинках и подперев ручищами бока. И улыбался. Широкой, открытой, искренней улыбкой. Голливудская – искусственная и лживая – была оставлена где-то в прокуренных душных коридорах Останкино.

– Вот – настоящий подарок! – мы крепко обнялись.

– И не один! – Петух радовался, как ребенок, не переставая нас удивлять.

Он распахнул дверь и в комнату ворвались замороженные, заснеженные, запорошенные Шурочка и Катя. Лучшего нельзя было и придумать – встретить Новый год в компании самых близких друзей. От которых мы почему-то сбежали.

Вскоре новогодняя елка уже переливалась разноцветными огнями. А мы, уже прощавшись со старым годом, поднимали бокалы за приход нового. Мы обнимались и поздравляли друг друга. Искренне веря, что это год будет счастливее ушедшего.

– Все-таки ты подлец, Петька, – никак не мог успокоиться я, вспоминая, как тот выступил в роли телезвезды. – Так все обтяпать – и нам, лучшим друзьям, ни слова! Разве мы когда-нибудь тебя подводили?!

– Сдаюсь! – Петух поднял руки вверх. – Но поверьте, конспирация и еще раз конспирация – вот залог успеха. Иначе вы бы непременно начали мне подыгрывать. И непременно бы сфальшивили. Ты бы, Кирка, больше всех кривлялся, разбрасываясь тупыми комплиментами, а Шурочка бы краснел без конца, что-то бубня себе под нос. Вы – плохие артисты.

– Ну, в отличие от тебя, они просто бездарны, – поддержала его Майя.

А Шурочка почесал лысеющий затылок.

– Что-то, Петька, ты быстренько от Есенина перескочил к Маяковскому.