Солдаты великой земли

Переправочные средства дивизии еще не подошли. Рыбацких лодок поблизости не оказалось, а форсировать надо немедленно, пока враг не успел снять войска с Перекопского перешейка из района Армянска, где шли ожесточенные бои.

Подразделения отдыхали в многочисленных промоинах побережья, и каждый боец старался собраться с силами, оглядывая водную гладь, по которой все дальше уходили саперы.

Разведчики вышли к мысу Джангара, обследовали берег: утешительного мало и поспешили назад. Неожиданно над серединой залива на бреющем полете пронесся вражеский истребитель, обстрелял разведгруппу из пулеметов. Стало ясно, что за Сивашем немцы ведут наблюдение.

А в это время на митингах воинам читали телеграмму Ставки Верховного Главнокомандующего. Поздравления советских воинов с успешным началом форсирования Сиваша и вступлением на Крымскую землю вызвало восторженные крики ура.

И вот уже бойцы первого эшелона дивизии вошли в неприветливые воды Гнилого моря. Час назад мягкий ветерок еле колыхал хилую травку. Теперь дул восточный бриз и гнал через Генический пролив в сторону брода воды Азовского моря. Спокойная поверхность залива зарябила. Вскоре темно-бурые, пепельно-серые плесы заволновались, покрылись барашками. Вода стала прибывать.

Громко чавкала липкая грязь под босыми ногами солдат. Тело обжигала холодная вода. Стало ясно, почему Сиваш называется гнилым. Тухлый запах воды, изобилие вязкой грязи у берега, киселеобразная масса темно-серого цвета на середине — вот его характерные признаки.

«Движение без остановок», — это требование знали все. Ноги засасывает, если станешь хоть на минуту.

Волны становились крупнее, одна за другой ударяя в плечо: Горько-соленую воду каждый ощущал на собственных губах и думал: «Хоть бы поскорее избавиться от этой тухлятины».

Посуровели лица солдат. Широкая водная грязь и постепенное повышение уровня воды создавали мрачное настроение, особенно у тех, кто не умел плавать, а таких было много. От холода у «старичков» судорогой сводило ноги. Рослые, крепкие, физически развитые воины все чаще оказывали помощь тем, кто послабее, беря часть ноши себе. Бойцы не просто шли, а несли на себе обувь, оружие, боеприпасы, снаряжение и продовольствие.

Появился еще один враг — надвигался вечер. Ориентиры начали исчезать. В разных направлениях послышались тревожные восклицания.

На том берегу догадались, зажгли костры. Вспыхивая один за другим, костры манили к себе уставших бойцов. На душе потеплело и тревожные голоса постепенно утихли. Стало слышно только упрямое булькание и чавкание воды.

Перелом настроения прибавил сил. Наконец подразделение за подразделением стали выходить на берег.

Ручьями стекает с одежды вода, голова кружится от проклятого запаха, а в глазах все еще рябит горько-соленая волна.

— К кострам не подходить, не закрывать ориентир, люди на воде, — кричит кто-то резко. А как хочется хотя бы разок протянуть к ласкающему пламени окоченевшие руки, лишь один раз вдохнуть теплую струйку воздуха, но командиры властно зовут к себе, собирают отделения, взводы и роты и уводят подальше на материк. Получен приказ уходить на оборонительный рубеж.

Одеть сырую, намокшую обувь совсем не просто, но еще хуже идти в ней.

Только теперь бойцы заметили, как свистит ветер. «Как же пройдут остальные, вода уже по грудь?» — думает Братчиков и, не утерпев, обращается к Вороновичу:

— Второму эшелону еще тяжелее будет идти. Надо подбавить дров в кострах, чтобы виднее ориентиры были. — Капитан быстро ушел исполнять поручение.

Остервенелый ветер хлещет солдат, согреться можно только движением. Никаких укрытий нет. Бойцы молча шагают по песку, еле передвигая потертые ноги.

Солдат Гусев шел недалеко от Братчикова. Надо как-то развеселить людей, и он нарушил молчание.

— Правда, нет, товарищ майор, я слыхал, будто эта гнилая вода от хвори избавляет. Ревматизм, там, наросты всякие, веснушки снимает?

— Правда-правда, и я слыхал, — подхватил разговор ординарец комбата, шагавший за майором, — мозоли, к примеру, более суток не держатся.

Солдаты будто ждали этого. Каждый на свой лад повернул то, что еще минуту назад казалось большой неприятностью. Стало вдруг ясно, что совсем уж не так страшен черт, как его малюют. Гусев затянул песню, но командир оборвал. Это было уже слишком.

Шагали всю ночь. На рассвете вошли в татарскую деревню, она казалась безлюдной. У колодца, как на колхозном базаре, не протолкнуться. Каждый хочет припасть губами к живительной влаге и набрать поскорее флягу пресной воды.

В полдень у следующего селения сделали большой привал. Ветер внезапно утих. Солнце пригрело посеревших солдат, и они с удовольствием сбросили с себя груз, сняли шинели, чтобы досушиться.

Неожиданно привели пленного.