Солдаты великой земли

Обер-лейтенант, если верить ему, — «земельный комиссар» данного района. Гитлеровский холуй разъезжал на двуколке по окрестным деревням, брал на учет скот. Рослый и пухлый, как боров, фашист с недоумением смотрел на русских солдат и был явно не в духе. Зато настроение советских бойцов значительно повысилось. Рыжий детина повеселил их вдоволь, когда принялся доказывать, что он нес советским людям счастье.

Командование 17-й немецко-румынской армии не предполагало, что так скоро появится настоящий хозяин на крымской земле: не учли уроков гражданской войны.

В 1920 году красные дивизии под командованием прославленного полководца М. В. Фрунзе перебрались в брод через Сиваш, западнее мыса Кугаран, нанесли сокрушительный удар по врангелевским войскам и сбросили их в Черное море.

История повторилась. Как и двадцать три года назад к бродам Сиваша привел советских воинов Иван Иванович Оленчук, колхозник села Строгоновка. Он хорошо знал каждый залив, каждый мыс Гнилого моря, где какая глубина, как меняется режим воды при изменении погоды. А в это время его старший сын Александр Оленчук в составе орудийного расчета отражал яростные атаки гитлеровцев на Перекопском валу.

Припав друг к другу, спали бойцы. Но хозяйственникам было не до сна. Нужно было приготовить обед изголодавшимся людям.

К полудню авиаразведка донесла: «Противник перебрасывает войска в сторону плацдарма». Дивизия получила задачу: «Прочно закрепиться на достигнутом рубеже и разгромить подходящие части врага».

Майков собрал командиров и отдал приказ на оборону. После уточнения позиций на местности подразделения потянулись занимать оборону. Остаток дня и всю ночь рыли окопы. Шанцевого инструмента не хватало, работали посменно.

Подносились патроны и гранаты. На артиллерию не рассчитывали, она также, как и многое другое, была за Сивашем и переправить ее, казалось, нет возможности.

Утро было туманное, немцы могли нагрянуть незамеченными.

Лишь часам к одиннадцати развеялся туман, осел в лощины, засверкали лучи солнца. Взору освободителей Крыма предстала широкая степь с небольшими холмами впереди. Где-то впереди послышалась редкая ружейно-пулеметная стрельба. Скоро перестрелка оказалась совсем рядом. Боевое охранение, отходя на фланг, заставило противника развернуться. Беспрерывный треск пулеметов перекинулся на весь участок дивизии и разгорелся бой.

— Танки, танки идут! — кричат наблюдатели.

Это известие ошеломило. Гул моторов нарастал, хотя ни одной машины пока не видно. Чем их бить? Ни одной пушки с собой.

— Подготовить связки гранат! Противотанковые ружья к бою! — разнеслась по окопам команда.

Машины противника дали первый залп.

— Самоходки, самоходки! — разглядев, докладывали все те же наблюдатели.

— Хрен редьки не слаще, — острили бронебойщики, получше прилаживаясь к противотанковым ружьям.

Степь огласилась ревом и свистом снарядов и мин, щелканьем и дзеньканьем десятков тысяч пуль. Появились раненые и убитые.

Рукопашной схваткой дивизия отбила натиск. Гитлеровцы отступили и залегли. Отошли и самоходки, но огня не прекратили.

Перегрупировавшись, фашисты снова пошли на нас, огонь их усилился. За цепью пехотинцев двигались самоходки.

И снова рукопашная схватка решила исход сражения.

— Кишка тонка против советского воина, — кричал Гусев.

Немцы откатились назад. Самоходки ушли в лощину. Огонь наших противотанковых ружей нанес серьезные повреждения вражеским машинам.

Оттесненные подразделения вновь заняли свои окопы. Раненых отправили к зеленой посадке, где расположились медпункты, штабы, склады боеприпасов. Посадка не велика, но словно магнит притягивала к себе людей. Не зря противник так настойчиво рвался к ней.

Под вечер гитлеровцы начали окапываться.

— Нам нужна артиллерия, как воздух, — горячился Майков.

Выполняя приказ командира, Братчиков собрал свой отряд и повел знакомой дорогой к бродам. Главное — время, и он торопил солдат, подбадривал, как мог.

Лучи догоравшего солнца скользили по степи, заглядывали в утомленные глаза бойцов, идущих на исключительно важное задание.

— Запевай, Кобылин, — крикнул Братчиков помкомвзводу, когда отошли от переднего края. Старший сержант приосанился, расстегнул воротник пожелтевшей гимнастерки, набрал побольше воздуха в легкие и затянул:

По военной дорогеШел в грозе и тревоге…

…На примитивных плотах по вязкому дну половину расстояния тянули груз вручную. Сколько проклятий Гнилому морю отпустили в ту ночь великие труженики войны — саперы. К утру артиллерийский дивизион стоял на огневых позициях. Это был подвиг, о котором в горячке событий забыли написать военные корреспонденты.

С рассветом немцы пошли снова в атаку, но вскоре убедились в тщетности своих усилий.

Немецкое командование решило ликвидировать плацдарм ударом во фланг и тыл. Учитывая это, нашей дивизии было приказано подойти ближе к Перекопу.

Снова на марше. Темнота, окутавшая колонны, то и дело озаряется вспышками от выстрелов орудий где-то на кромке горизонта.

И вот мы на новом месте, опять захрустела земля под лопатой. И так до утра.