Солнечное перо

Сквозь сон Антия слышала, как где-то в саду чирикает пташка. Едва уловимый ветерок приносил из сада запахи цветов и травы, пение птиц, летнюю свежесть. Ах да – сегодня же тот великий день, когда послы и владыки всех держав приносят Таллерии традиционную дань благодарности, в столицу съезжаются люди со всего мира, и Эдвиг тоже приедет, и надо будет окончательно решить, что ее величество Антия Таллерийская собирается делать дальше – принимать его предложение или отказать.

Нет.

Антия опомнилась – нет никакого дня благодарности, он закончился тем, что Великий Кит поплыл через океан. Эдвиг – ее муж, Таллерия и Данвигон объединились под короной их семьи, но обе страны лежат в развалинах, и надо…

Нет.

Нет никаких развалин. Антия видела, как разрушенный мир поднялся из руин. Они с Ардионом плыли на ладье, сотканной из солнечного пера, и земля, похожая на хрупкую сине-зеленую сферу, лежала под ними. Вот только потом они…

Умерли?

Чья-то рука погладила ее по голове. Антия открыла глаза, зная, что увидит Ардиона – но на нее смотрел Эдвиг. Он сидел на краю кровати, и в его глазах не было ничего, кроме бесконечной любви, – так истинно верующие смотрят на иконы. Он выглядел усталым и осунувшимся. Его лицо посерело, все эти дни Эдвиг почти не ел и спал считаные часы, но сейчас за этой усталостью Антия видела счастье – глубокое, неподдельное, нескрываемое.

«Я вернулась», – подумала Антия и поняла, что в ней нет ни радости, ни торжества победы. Она готова была расплакаться – слезы кипели в ней, подступая к глазам, но усилием воли она загнала их в глубину души. Над головой был знакомый потолок ее спальни. Она вернулась домой, в возрожденную Таллерию, и не знала, как будет жить в ней дальше.

Тот, кто плыл в солнечной ладье, склеивая своей кровью два мира, не сможет жить по дворцовым ритуалам. Никогда не сможет. Сейчас Антия понимала это с такой пронизывающей ясностью, что душу наполняло болью.

– Антия? – окликнул ее Эдвиг и сказал кому-то, кто стоял в стороне: – Она очнулась.

– Прекрасно! – Лантан-ин-Ман приблизился к кровати, дотронулся до руки Антии и удовлетворенно кивнул. Над его плечом показался Зендивен, и Антия невольно заметила, что его раненое крыло уже исцелено.

Вот и хорошо. Хоть кому-то должно быть хорошо.

– Как ты себя чувствуешь? – негромко, словно боясь спугнуть что-то очень боязливое и хрупкое, спросил Эдвиг. Антия прикрыла глаза. Ощущение копья, пронзившего ее тело, пришло и откатилось прочь морской волной.

Она смогла выжить.

Она вернулась домой.

– Хорошо, – ответила она. Голос был чужим, хриплым и дрожащим, словно испорченный музыкальный инструмент, но Антия знала, что это пройдет. – Как…

– Ты соединила два мира, – с нескрываемой гордостью произнес Эдвиг. – Наш материк полностью восстановлен. – Он улыбнулся и с восторженными интонациями ребенка, который получил такую игрушку, о которой даже не мечтал, добавил: – Это было чудо какое-то, Антия! Все заволокло туманом, а когда он рассеялся, то от разрушений и следа не осталось. Все было как раньше, до того, как Кит поплыл!

Антия прикрыла глаза. Невыносимо было смотреть на Эдвига, на его любовь и радость.

– Что с Ашх-Анорном? – спросила она.

– Мы знакомимся, – сказал Эдвиг. Теперь от его детской радости не осталось и следа: он говорил, как чиновник, который докладывает вышестоящему начальству. – Закладываем контакты и торговые связи. Я подписал договор от имени объединенных Таллерии и Данвигона на поставку угля в Наршахен-Тцху. От них пойдет железо и дерево. Танхуран предлагает соглашение по рыбной ловле в наших водах, мне нравятся их корабли. Думаю о том, чтобы заложить совместные верфи.

Он не терял времени даром. Он работал на благо своей родины, и Антия ощутила благодарность и стыд. У них династический брак, они всегда будут идти рука об руку, они станут примером для остальных, но…

– Где сейчас Верн? – спросила Антия, хотя собиралась задать совсем другой вопрос.

Где сейчас Ардион? Она помнила его прикосновение, перед тем как упасть в темноту, – пальцы, наполненные огнем, скользнули по ее руке и исчезли. Воспоминание наполняло горечью и болью.

– С ним все хорошо, он отдыхает, – сказал Лантан-ин-Ман. – Если бы он не успел подняться в ладью, то мы бы сейчас не разговаривали. Он осушил себя до донышка, но залатал ваши раны.

– С ним все в порядке? – вздрогнула Антия, хотя хотела спросить совсем не о Верне.

– Да, он обязательно восстановится, – улыбка волшебника была спокойной и мудрой. Он все понимал, никого не судил и ни о чем не жалел. – Скоро снова будет летать, сейчас пока крылья не очень слушаются.

Антии сделалось стыдно. Тоскливо и стыдно.

– А владыка Ардион? – спросила она. Судя по тому, как солнце сверкало в синеве летнего неба, с ним все должно быть хорошо. Губы Эдвига дрогнули в едва заметной улыбке, словно он понял нечто такое, о чем никогда не будет говорить. И эта тайна в глубине его души сначала станет гореть, причиняя нестерпимую боль, а потом огонь иссякнет, и она начнет гнить, отравляя его.