Солнечное перо

– Это было… – Верн рассмеялся, и Микелла улыбнулась. – Даже слов не подберу. Жутко. Это была смертная жуть – а потом за ней пришло счастье.

– Мы все здесь, – добавила Микелла, и в ее глазах плавали веселые золотые блестки. – Вся наша семья.

Антия перевела взгляд на Ардиона. Владыка спал – на его коже снова проступали изящные переплетения татуировки, но теперь вместо чернил их наполняли ручейки пламени. Верн понял, куда смотрит Антия, и объяснил:

– Он меняется. Становится новым Солнечным кормчим.

Антия кивнула. Ничего другого она и не представляла. Тот, кто соединил оба мира своей кровью, поплывет по небу – мир Великого Кита и Ашх-Анорн уцелели, но Антия знала: однажды обязательно появятся новые демоны, которых надо будет сокрушить.

И вот Ардион поднимется в небо на ладье, сотканной из солнечного пера, а она останется внизу, на земле, – править соединенным королевством Таллерии и Данвигона, принимать почести, заключать соглашения и зачинать детей, чтобы укрепить династию. Ужас, пронзивший Антию, был сильнее копья.

Ей было стыдно. Ей было больно. Кажется, впервые за много лет она по-настоящему не знала, как быть и что делать дальше.

– Он… – начала было Антия и осеклась. Невидимая печать легла на ее губы, словно кто-то приказал: молчи. Молчи и смирись. Выброси из души все, что тебя наполняет, – просто живи дальше, повинуясь своему долгу королевы и жены.

«Я не могу, – подумала Антия. – Я не могу, я ничего не знаю, я не могу отпустить ни его, ни себя».

Микелла вздохнула и погладила ее по плечу – от этого сочувствия стало еще горше. Верн словно прочел все сбивчивые мысли, которые кружились у Антии в голове: он присел перед ней на корточки и медленно и отчетливо проговорил:

– Ты знаешь, что надо делать. И ты это сделаешь.

Когда сознание вернулось, Ардион сразу же понял, что брат рядом, – и от этого чьи-то невидимые руки, которые все это время стискивали его душу, разжались, давая свободу.

Он не сразу открыл глаза – прислушался и уловил негромкий щебет птиц за открытым окном, шелест зеленой листвы, свежий морозный запах, который всегда окутывал Микеллу. Тонкая рука дотронулась до его щеки, и голос сестры мягко окликнул:

– Проснулся?

Это в самом деле была Микелла – светлая, яркая, наполненная умиротворением и тишиной. Она нисколько не изменилась за все это время, и Ардион понял, что его сестра была счастлива – и что она все давным-давно простила и забыла.

От этого стало легче. Он кивнул и отозвался:

– Да. Это правда ты?

Микелла рассмеялась – она всегда была солнечной и смешливой, за это ее любили. И за легкий нрав, и за доброту, и…

– Прости меня, – сказал Ардион. – Прости, я поступил с тобой отвратительно.

Голубые девичьи глаза слегка потемнели, словно облако закрыло солнце – и уплыло дальше. Микелла вновь смотрела на него с теплом и любовью.

– Я давно тебя простила. Я очень рада, что ты жив, что ты здесь.

Ардион стиснул ее руку. Из глубины души к глазам поднималось что-то тяжелое, давящее – то, что скопилось слишком давно, и теперь пришла пора его выплеснуть. Микелла склонилась, прикоснулась губами ко лбу брата и тотчас же распорядилась:

– Так, а теперь выпей-ка вот это! Ну-ка, быстро!

В хрустальном бокале был тот травяной отвар с размятыми ягодами, который Лантан-ин-Ман всегда давал маленьким филину и сипухе, когда они заболевали. От жидкости пахло чистотой детства – когда Ардион послушно сделал глоток, голову наполнил звон, а ноющая тяжесть растворилась без следа. Он вернул бокал Микелле и дотронулся до живота – там, куда вошло копье гривла. Ничего. Чистая кожа, плотные мышцы, но под ними бродил огонь – свивался танцующими лепестками, поднимался, собираясь выплеснуться, и смирялся, опуская вскинутые руки.

– Я новый Солнечный кормчий, – сказал Ардион. Микелла кивнула, и он услышал голос брата:

– Да, видел бы ты вас! Мне пришлось потрудиться.

Верн неслышно вошел в спальню – внес еще одну лампу, поставил на прикроватном столике и устало опустился в небольшое кресло. Ардион смотрел на него, вспоминая, как тот сказал, когда Солнечный кормчий стравил их в последний раз: «Я не буду убивать брата, чтобы потешить бога».

Теперь не было ни отца, ни прошлого. Теперь был новый объединенный мир, который они с Антией замешали и слепили на собственной крови, – была жизнь и дороги, по которым надо идти дальше.

– Ты устал, – сказал Ардион, не сводя взгляда с Верна. Все это время он удерживал Великого Кита, и даже думать не хотелось, каких сил ему это стоило. Брат выглядел осунувшимся, но счастливым – он завершил огромный труд и ему наконец-то стало легко.

– Есть немного, – улыбнулся Верн, и Ардион протянул ему руку – брат осторожно сжал его ладонь, и Микелла рассмеялась тем счастливым смехом, который всегда наполнял ее весной.

– Прости меня, – искренне произнес Ардион. – Прости меня, и давай пойдем вместе.

В улыбке Верна появилась печаль – та, которая выскальзывает из души при прощании.

– Ты новый Солнечный кормчий, – повторил он то, что Ардион сказал несколько мгновений назад. – Ты уходишь. Уже почти ушел.