Солнечное сплетение. Этюды истории преступлений и наказаний

Я не зажимаю себе пальцами рот,С кишками я столь же нежен, как с головою и сердцем.Соитие для меня столь же священно, как и смерть.

Верую в плоть и ее аппетиты.Слух, осязание, зрение – вот чудеса,И чудо – каждый малейший мой голос.Я – божество и внутри и снаружи,

Все становится свято, чего ни коснусь.Запах моих подмышек ароматнее всякой молитвы,Эта голова превыше всех библий, церквей и вер…

Тягостную жизнь Парижа сразу после Первой мировой войны потрясло появление на сцене Фоли Бурже танцовщицы Жозефины Бейкер, отливавшей бронзовым загаром на почти обнаженном теле. За фурором последовало повальное увлечение солнечными ваннами и пляжами для нудистов. Появился и первый журнал для них, но демонстрировать его обложки в киосках цензура запретила, мотивируя тем, что «голомания соседствует с порнографией, является сообщницей эротики и подталкивает к бесстыдству под предлогом лечения гелиотерапией».

Творцы эротических произведений снова задумались над тем, как громче заявить о себе, чтобы публика пришла в замешательство. Пикассо сотворил, но пока еще не осмеливался показывать свой этюд «Голгофа», где Магдалина мочится в неестественной позе и при этом держится за интимную часть тела Христа. Литераторы, решив смелее продолжать традиции Петрония, Апулея, Ювенала, Овидия, натыкались на препоны цензуры. У себя на родине Дэвиду Лоуренсу запретили издавать своего «Любовника леди Чатерлей», Генри Миллеру – своих «Тропиков» и «Сексуса плексуса». Поэт Гийом Аполлинер взялся было за издание «Библиотеки курьезов» с включением туда некоторых вещей Ретифа де ла Бретона и маркиза де Сада, как сразу же получил повестку с вызовом в суд…

Цензура действовала и в американском кино. Существовала она с 1916 года в виде Кодекса Морали, согласно которому запрещалось показывать на экране даже голый живот. Кодекс оставался в силе двадцать лет, пока не отпал сам собой. В ту пору звездам Голливуда вроде Глории Грэхэм и Риты Хейворт не нужно было даже показывать свой живот, чтобы стать секс-символами эпохи – настолько мощной сексапильностью они обладали.

Итальянское кино тоже начиналось с намеков, хотя и с несколько большей эротической чувственности. На экранах уже демонстрировалась короткометражка с Лидией Борели в главной роли и под откровенным названием «Голая женщина». Пазолини, Витторио де Сика, Феллини, Антониони, Висконти все еще ждали своего часа, когда по другую сторону Атлантики не замедлили воспользоваться своими преимуществами. В Голливуде всех затмила своим феноменальным бюстом актриса Джейн Рассел: ее первая проба в кино настолько поразила воображение, что цензура даже не решилась выпустить фильм на широкий экран. Лучшая реклама актрисе и фильму! Фото Джейн Рассел, помещенное на обложках календарей, разошлось по всему «свободному миру». Успех настолько впечатляющий, что киноленту достали из архива и пустили в прокат. Сама актриса, хоть и не пуританка, возмутилась подобной эксплуатацией ее тела, но, будучи христианкой, уступила. «Если Всевышний выбрал мое тело и одарил меня необыкновенной грудью, – заявила она в интервью, – тогда нет ничего плохого в том, что мужчины восторгаются его произведением».

Погоня за впечатляющим женским бюстом приобрела масштабы международной выставки-ярмарки. Поначалу пальму первенства держали итальянки Сильвана Мангано, Джина Лолобриджида, Марисса Аллассио, Софи Лорен. Пыталась с ними соревноваться Брижит Бордо, но до эталона несколько не дотягивала – до эталона, рекламируемого «Плейбоем», главным спонсором международных конкурсных отборов на лучший бюст в натуре.

К концу шестидесятых западный кинематограф стал ведущим средством эротической экспрессии. Эрос одержал бесспорную победу, оживив немые, застывшие изображения. Именно эротические сцены способствовали рекордным кассовым сборам, заставляли людей мчаться из одного города в другой, лететь в заповедную страну, чтобы посмотреть «Ночной портье», «Механический апельсин», «Гранд буф», «Последнее танго в Париже»… Разумеется, каждая из этих и многих других кинолент была событием для своего времени. Откровенной, на грани порнографии, но в пределах эротики.

Стриптиз уже нигде на Западе не запрещали, разве что в Испании и Португалии. Психологи и социологи обсуждали это явление как нечто близкое к фетишизму, мистике и сущей невинности…

Часть II

(Интермеццо)