Солнечное сплетение. Этюды истории преступлений и наказаний

Во Франции церковные суды действовали тандемом с королевской властью: виновность, как и повсюду, определяли они, а уж светские органы выносили приговор и приводили его в исполнение. Одной из первых жертв пала Жанна д’Арк, обвиненная в ереси и ведовстве. С нее и началась по всей Западной Европе охота на ведьм, приравненных к богохульникам.

На «допросах с пристрастием» в ходе предварительного дознания благочестивые монахи упивались детальным описанием оргий на шабашах. Женщина вообще рассматривалась церковью виновницей первородного греха, превосходящей мужчину своей мстительностью, тщеславием, лживостью и ненасытной чувственностью. Среди тех, кого называли ведьмами, действительно попадались особы с психическими отклонениями. В пытках над женщинами инквизиторы не миндальничали, при всем своем боголепном почитании Пречистой Девы Марии. «Singularitas istius casus exposit tormenta singularia», – усмехались они, имея в виду, что «исключительность дела требует исключительно суровых пыток». Мужественное же сопротивление обвиняемой и ее отказ даже под пыткой признавать за собой вину объясняли так: ведьма, мол, находится в состоянии прострации и истерической анестезии.

В методологии преследования ведьм особой разницы между католической и протестантской инквизициями не было. За три столетия существования церковных трибуналов повесили или сожгли более полумиллиона женщин, обвиненных в ведовстве. Последней вздернули на виселице несчастную в Швейцарии в 1782 году.

Кодекс канонического права 1917 года, являющийся до сих пор основным законом для римско-католической церкви, подтверждает ее «врожденное, собственное и независимое ни от кого право наказывать своих преступных подданных карами духовными и мирскими». Сегодня из-за отсутствия своего карательного судебного органа Ватикан может лишь отлучить от церкви, что и делает в отношении вероотступников, еретиков, раскольников. Хотя иерархи и не осмеливаются публично начинать новые скандальные дела, все положения Кодекса остаются в силе.

* * *

Чешский профессор теологии Ян Гус перед тем, как его сожгли на костре за требования к церковным иерархам отказаться от личного обогащения, пророчески предупредил: «Из пепла моего родится лебедь, сжечь которого вам не удастся».

Родиться лебедю суждено было во Франции. Именно там еще в XII веке в знак протеста против моральной распущенности клира появились первые христиане-диссиденты, альбигойцы. Их всех перебили. Потом заявили о себе вальденсы своим утверждением о том, что спасти душу можно и без церкви. Их тоже извели под корень. В XVI веке страну раздирали религиозные войны между католиками и гугенотами-кальвинистами. Только за одну ночь Святого Варфоломея вырезали в Париже три тысячи гугенотов и еще двадцать тысяч по всей стране. Еретиков считали «духовными ведьмами». Определение это относилось и к гугенотам.

По мнению Вольтера, в ходе религиозных войн на территории Западной Европы погибло около двенадцати миллионов человек. И этот кровавый счет философ предъявил прежде всего римско-католической церкви, усмотрев в религиозных конфликтах самое страшное зло человечества.

Во Франции XVIII века еще орудовали инквизиторы, однако несмотря ни на что, появилась там целая плеяда вольнодумцев со своими взглядами на христианство. Импульс им придал голландский философ Спиноза, многие идеи которого легли в основу первых ростков французского, а чуть позднее и европейского агностицизма.

Среди вольнодумцев-подпольщиков той поры очень популярен граф Анри де Буленвиль. В одном из своих рукописных сочинений, предназначенных для единомышленников, он провел неортодоксальную мысль: «Если было бы какое-то откровение свыше, то, наверное, оно было бы необходимо для благополучия и счастья всех людей. В таком случае Всевышний нашел бы возможность ознакомить с ним весь род людской. А коли этого не случилось, Он не вправе требовать от нас по всей справедливости больше того, на что мы способны. Всегда были и остаются люди, полностью лишенные возможности знать что-либо о божественном откровении. Какое же тогда это откровение и есть ли оно вообще? Прежде чем начинать верить в Бога, надо внимательно посмотреть, действительно ли Он предложил нам воздавать Ему культ. Сделать это можно лишь путем здравых рассуждений. Мнения же других не могут служить оправданием. Вере должен предшествовать разум».

Далее граф углубляется в содержание самого откровения. И что ж он там обнаруживает? Всевышний ему представляется не всевидящим и всемогущим, а невежественным и безжалостным насмешником. Сын Божий кажется сыном человеческим, чье горячее, воспламененное чтением галиматьи пророков воображение привлекло к себе двенадцать неграмотных мужчин, надеявшихся зарезервировать себе места в Царствии Небесном. Последователей же его учения оказалось такое множество просто потому, что абсурд религиозной мистерии всегда находит отклик у слабых духом.