Солнечный змей (СИ)

«Побери меня Джилан…» – Фрисс посветил фонарём в тёмный пролом на краю чаши и отшатнулся – каменный горшок, по краю которого скользнул луч, взорвался огнём.

«Алхимия, к Тзанголу её в щупальца…» – Речник убрал свет, на ощупь пробрался внутрь, чуть не споткнулся о ложе из веток и листвы, ощупал обгоревший горшок и засунул внутрь все склянки. Замотав всё в плащ, он выволок посудину наружу. Шкура Квэнгина была достаточно толстой, чтобы свет сквозь неё не проник – камень остыл и более взрываться не собирался.

Фрисс отрезал от плаща капюшон и намотал на руку, оглядываясь в поисках раненого Войкса. Падальщик так и лежал на груде костей, его глаза уже закатились, пена залила всю морду. Двое детёнышей ползали вокруг, тормоша его и таская за пучки шерсти. Увидев Речника, они испуганно пискнули и метнулись в укрытие, а старший Войкс перевёл на него затуманенный взгляд и из последних сил оскалил зубы.

- Не бойся меня, – тихо сказал Речник, протягивая руку к его загривку. – Я вытяну стрелу. На ней яд, это из-за неё тебе не шевельнуться…

«Не сожрали бы его тут,» – Фрисс покосился на крылатые тени над башней.

Если Войкс и понимал его слова, виду он не подавал – всё так же скалился, и ядовитые иглы топорщились. Речник поплотнее обмотал руку и стиснул зубы, раздвигая колкую «шерсть». Из-за плеча Войкса высунулся детёныш и громко зашипел, раздуваясь, как шар. Фрисс дёрнул на себя стрелу, надеясь, что наконечник у неё узкий. Кровь брызнула во все стороны, смешиваясь с ядом. Лапа Войкса задрожала, глаза на миг сомкнулись и тут же открылись вновь, медленно разгораясь. Речник шагнул назад, выставив перед собой меч. Куль с огненной жижей от удачного пинка покатился вниз по ступеням, вывалился из чаши и упал на ворох костей. Фрисс пятился, пока не нащупал сзади ступеньки, а потом развернулся и помчался стрелой. Краем глаза он видел, как Войкс тяжело ворочается, потом вскидывается и пригибается к земле, шатаясь от яда. Его яростное шипение провожало Речника до опушки, и уже под сенью папоротников Фрисс услышал неуверенный вой трёх глоток. Он хотел обернуться, но цепкие ледяные руки схватили его раньше.

- Когти Каимы! – вскрикнул Некромант, шарахаясь от Речника. Тот вздрогнул и опустил меч. Между ним и башней Утакасо теснились поломанные папоротники, впереди тревожно фыркала Двухвостка, за папоротниками что-то вспыхивало, и раздавались удивлённые возгласы. Речник обернулся, увидел чёрные плащи и красные перья, мотнул головой и взлетел на спину Двухвостки, волоча за собой горшок, обмотанный шкурой, и Нециса, вцепившегося в плечо так, что рука Фрисса онемела.

- Вперёд, – прошептал Речник, хлопнув ладонью по панцирю на шее Флоны. Двухвостка хлестнула себя хвостами по бокам и побежала. Смахнув с дороги поросль папоротника, она влетела на древнюю мостовую Нерси и помчалась прочь, ныряя под ветви и извивы корней. Фрисс держался за шипы и старался не оглядываться.

Глава 32. Хлимгуойна

- И сколько ему ещё гореть? – Фрисс осторожно потыкал палкой в болотную жижу. Тяжёлая каменная ступка, опрокинутая набок, уже погрузилась по верхнюю кромку, и из грязи всплывали красноватые пузыри. Лопаясь, они выплёвывали сгустки горячего дыма, тут же развеивающиеся над болотом. Жижа булькала, источая жар, но с каждой секундой слабее.

- Месяца два-три, не меньше, – Нецис подтолкнул палкой обгоревшую шкуру – бывший кожух ступки. Шкура, вымазанная ядом Войкса, тонуть не спешила. Некромант с усилием столкнул в яму пласт догнивающего мха и лиственного сора, прикрывая могилу опасного зелья, и выбрался на сухую кочку. Двухвостка, обнюхивающая чахлые болотные кустики, ткнулась носом ему в плечо и одобрительно фыркнула – давно пора было вылезать из болота. Остатки древней дороги изрядно заросли мхом, ветви переплелись над ними, и найти колею было непросто – и всё же насыпь ещё была достаточно высока, чтобы под ногами не хлюпала жижа… хотя бы в дни сильнейшей засухи.

Фрисс помог Некроманту взобраться на насыпь и залез следом. На панцире Двухвостки его ждал растянутый на шипах скафандр, отмытый от костяной гари и заклеенный. Дырок в нём прибавилось – две на шлеме, две на спине, одна на ладони… «Ох и взгреет же меня Гедимин!» – вздыхал Речник, разглаживая сарматскую броню.

Флона дотянулась до чахлого узколистного папоротника, задумчиво пожевала его и с презрительным фырканьем потопала дальше. Речник повесил сушиться на шипы две пары сапог, закинул шар грязной воды подальше в кусты, вытер руки и пощупал ухо. Дырка в верхнем кончике неприятно поднывала.

- Прокляни меня Река, – вздохнул Фрисс и покосился на солнце – его скрыли облака, но и сквозь них заметно было багровое кольцо вокруг светила. Казалось, что солнечный диск за последние полгода подрос…

- Затянется рано или поздно, – пожал плечами Нецис. – А захочешь – вставь серьгу…