Солнечный змей (СИ)

Некромант не так давно перестал оглядываться туда, где осталась окутанная смрадом башня Утакасо – не то сожалел о неподнятых ордах нежити, не то опасался, что стражи башни всё-таки за ним погонятся. Фрисс так и не понял, где они отсиживались, пока он лазил по ступеням, а поджигатель Мвесигва ловил на тех же ступенях Войксов и растирал в ступке взрывчатое зелье. Обугленный амулет Мвесигвы – грубо вырезанная из чёрного дерева рыба – лежал сейчас среди костей, разбросанных вокруг башни. Фрисс так и не решился забрать его с собой. Может быть, стражи его найдут…

Нецис, не обращая внимания на тряску, растянул на панцире широкий кусок недавно снятой шкуры и продолжил выскабливать его каменным лезвием. Снаружи шкура была покрыта тёмно-красным мехом с тонкими чёрными полосами. Фрисс смотрел на него и хмурился.

- Нецис, кошки-то видели, что ты ободрал их родича? – спросил он наконец, ткнув Некроманта в бок. Тот поморщился.

- Разумеется, Фрисс. О том и договаривались.

- И зачем тебе кошачья шкура? – спросил Речник. Трудно было ждать от Некроманта уважения к мёртвым – хорошо и то, что он вытащил мёртвую кошку с башни стервятников и вернул сородичам, а значит, она получит подобающий погребальный костёр… но всё же Фриссу неприятно было смотреть на кожу, снятую с разумного существа.

- Та-а, илкор ан Сарк… – пробормотал Нецис, с досадой покосившись на Речника. – Попробую кое-что проверить, Фрисс. Если йиннэн не хотят помогать нам с остановкой солнца, придётся разбираться самим.

Отложив в сторону шкуру, покрытую очередным слоем странно пахнущего зелья, Некромант вынул из пустоты тёмно-серую книгу с углами, окованными нэйнской сталью. За год она стала ещё толще, а листки, вшитые в неё – куда разнообразнее. Нецис быстро пролистнул страницы до середины, задумчиво покусал тростниковое перо и макнул его в краску.

- Ты спросил бы у них, – Речник махнул рукой куда-то в сторону, – может, есть способы спровадить солнечного змея подальше! Вот, к примеру, Запределье или Кигээльские Туманы – самое для него место…

Нецис хмыкнул, смерил Фрисса задумчивым взглядом и склонился над наполовину исчирканным листом. Спина Двухвостки раскачивалась из стороны в сторону, но Некроманта это не тревожило.

На привале Фрисс полез на высоченную Чокру за свежими листьями – Флона с земли взирала на него с робкой надеждой и обнюхивала дупла в корнях, но подвижные листья свернулись и попрятались от Двухвостки. Срезав пучок побегов и сбросив их вниз, Речник огляделся по сторонам и протяжно присвистнул.

То, что снизу выглядело узенькой тропкой, по недоразумению вымощенной раскрошенными базальтовыми плитами и ушедшей глубоко в мох, наверху превратилось в широченный гребень насыпи. По дороге, превратившейся сейчас в заросшую тропинку, могли когда-то пройти четверо Двухвосток – и друг друга они не зацепили бы ни одним шипом. Затаив дыхание, Фрисс смотрел на гряду кочек, некогда бывшую каменным поребриком, на отвесные склоны древней насыпи, укреплённые гранитными плитами – эти камни ещё выглядывали кое-где из папоротниковых кущ… От огромной дороги расходились малые – множество перекрёстков, придорожных ограждений и выгонов, дома, давно ставшие грудой битого камня и ушедшие глубоко в землю… Заглядевшись, Речник едва не свалился с ветки.

- Та-а! Фрисс, тебе дурно? – Некромант с тревогой заглянул ему в лицо. Речник опустился на торчащий из ствола корень и покачал головой.

- Ты видел эти земли сверху? Видел великую дорогу?

- Та-а! Синхи, – Нецис криво усмехнулся. – Не пугай нас так, Фрисс. Ты тоже её разглядел? Она впечатляет, да… Это Тимбенджиа – Рудный Путь, от болотных копей Хлимгуойны прямо в гавань. Даже норси пришлось немало потрудиться, чтобы её испортить. Но они с этим справились. Скажи, с этого дерева видны дамбы Ламбозы? А сама Тухлая Заводь?

Ламбоза предстала перед ними на следующий день, незадолго до очередной солнечной вспышки, когда гигантские папоротники окончательно зачахли, а плотный строй стволов Джити расступился, открыв взорам бескрайние гряды ровных высоких насыпей и воду, блестящую под ними. Тут ещё что-то росло – мохнатые «лапы» талхиса цеплялись друг за друга поверх тёмно-зелёного мохового ковра, пружинистые листья локка на тоненькой лозе устилали болотистую почву, как выложенные одна к одной плиты мостовой, живые бочонки – раздутые бородавчатые стебли пузырника – неумолчно рокотали и побулькивали, и над всем этим холодно мерцали болотные огни. Зелёный настил заволакивал и воду, и насыпи, и мощёную дорогу по вершинам всех холмов, и при каждом шаге Двухвостка выгоняла из него жирных многоножек и мелких летучих медузок. Речник неосторожно вдохнул – и закашлялся, чуть не вывернувшись наизнанку. Над заводями стоял невыносимый смрад – сотни две возов гнилого сена и всё, что лежало на башне Утакасо, вместе взятые, не создали бы столько вони.

- Та-а! Тише, тише, – Нецис прижал к его лицу пережёванные листья с резким пряным запахом, Фрисс вдохнул ещё раз и растерянно замигал. От болот ещё тянуло гнильцой, но дышать уже было можно, даже и без листьев.