Солнечный змей (СИ)

Солнце в багровой дымке высоко поднялось над Рекой и понемногу спускалось уже к тёмной стене Опалённого Леса. Небо – потускневший серебряный диск с золотыми разводами – низко нависало над водой и дышало жаром. Вода отступила от берегов, обнажив валуны, глубоко ушедшие в ил. Все речные жители ушли на дно, ближе к холодным ключам – Агва не вылезали больше на прибрежные камни, и Речные Драконы не плескались на стремнине. Ветер метался над обрывом, но прохлады не приносил. Из степи тянуло гарью. Взлетев над стеной Высокой Травы, можно было увидеть вдалеке клубящуюся серебристо-зеленоватую дымку – стаи хищных туманов, стеной отделившие Реку от полыхающих степей. Но взлетать сейчас боялись даже чайки.

Кесса сидела в тени плетёного навеса, на краю валяльного камня, и неспешно раскатывала по плите комок вываренной тины. Желтоватые нити спутались и переплелись, и за валком тащился длинный рыхлый лист. Сложив его вдвое, Речница плеснула ещё воды. От камня, хоть он и был прикрыт навесом, тянуло жаром, как и от всего, что было вокруг. На другом краю, в стороне от валка, пристроилась Койя. Казалось, жёлтая кошка дремлет, но её широкое ухо было поднято и время от времени разворачивалось в другую сторону. Сейчас она слушала, как из тростников, тяжело ступая, выбирается Речник Айому – в руке гарпун, на плечах здоровенный Листовик.

- Не жарко тебе? – покосился он на Кессу. – Я-то пойду в пещеру. Принести чего-нибудь?

Речница покачала головой.

- Ты бы отдыхал, Речник Айому. Сейчас даже Листовикам лень плавать! – хмыкнула она.

- Эхе-хе… – Айому поудобнее ухватился за хвост зелёной рыбы. – Это так, Чёрная Речница. Даже думать не хочу, каково теперь в степи.

Каменные кольца-причалы вдоль обрыва пустовали уже второй день, опустели и пещеры, только из бывшего жилища семьи Аймиа ещё доносились тихие голоса, пахло рыбной похлёбкой, и время от времени долетал недовольный писк, переходящий в отчаянный рёв. Все, кто не улетел в степь, сгрудились там – в основном старшие и младшие в роду, не считая Кирин и Сит Айвиновой – так же, как Кесса, они были сейчас на сносях. Речница покосилась на прикрытый двумя циновками вход в пещеру – нет, ей пока туда не хотелось…

На верещание очередного младенца обернулся и Речник, усмехнулся и покачал головой.

- Давно в Фейре не было столько мелюзги за раз, – вполголоса сказал он, наклонившись к Кессе. – Лет сорок, а то и полвека. Мацинген его знает, может, это неплохой знак…

- Это хорошо, – серьёзно отозвалась Речница, переводя дух – тот, кто был в ней, дёрнулся слишком сильно. – Да уравновесятся смерти рождениями…

На её руках краснели траурные узоры, и в них, как в вязкой тине, запутались разлапистые знаки Таурт, помогающей всем матерям, и чёрные символы ожидания и надежды. Слишком много всего случилось в этом году – не хватало места на коже, чтобы всё нарисовать.

Речник Айому, заметно огрузневший за последний год – его не гоняли на восточную границу, а здесь, в Фейре, не было недостатка в Листовиках, каше и жареной рыбе, и Речник понемногу возвращал себе подобающий вес – убрёл к пещерам. Кесса плеснула на камень воды и вновь раскатала желтоватый лист. Тина понемногу превращалась в толстое полотнище.

Она не сразу поняла, что случилось, – просто вздрогнула стена обрыва за спиной, и жар скользнул вдоль плеча, превращаясь в изжелта-белую вспышку на прибрежном валуне. Огненно-золотой обруч полыхнул на известняке, открывая в обрыве мерцающий пролом. Огромный крылатый кот – когда-то белый, сейчас – рыжевато-пыльный – стрелой вылетел из дыры, вспрыгнул на камень, не складывая крыльев, и растерянно огляделся по сторонам. Кесса изумлённо замигала.

- Уску?! – вскрикнула она, роняя валок и поднимаясь на ноги. Белый кот, не замечая ничего, захлопал крыльями и резко развернулся к новой пещере. Там что-то стучало, шелестело и шаркало, звенело и лязгало.

- О Всеогнистый! – кот замотал головой и метнулся к пролому. – Повелитель, мы прромахнулись – это дрругой беррег!

- Неважно, Уску, – из пещеры, пошатываясь и держась рукой за стену, выбрался воин в покорёженных жёлтых доспехах, перемазанных сажей. Красная бахрома повязки на его лбу почернела от крови, запёкшейся на волосах, кровь была и на руках, и на закинутом за плечо двузубом жезле с золотыми бляшками.

- Второй попытки не будет. Вызывай корабль! – он повернулся к пролому и хлопнул ладонью по стене. У него не было тени – едва заметное золотистое свечение трепетало под ногами. От его прикосновения края пролома дрогнули и разошлись, но тут же вновь заколыхались, теряя округлость и медленно смыкаясь. Койя с пронзительным писком взлетела на известняковый выступ чуть повыше дыры и упёрлась в стену всеми лапами. Верхний край портала пополз к ней.

- Ильюэ Ханан Кеснек! – запоздало выдохнула Речница. – Что слу…

Он развернулся к ней, не отрывая ладонь от стены. Зелёные глаза горели свирепым огнём. Кесса и охнуть не успела, когда его пальцы сомкнулись на её запястье железным кольцом.