Солнце Ирия

— Ай-люли, ай-люли,Поскорее сон иди!Спи, хороший мой, усни.Сладкий сон тебя манит.В няньки я к тебе взяла:Ветер, солнце и орла,Улетел орёл домой,Скрылось солнце за горой.Ветра спрашивает мать:

«Где изволил пропадать?Или волны ты гонял,Или с звёздами играл?»— «Не гонял я волн морских,Звёзд не трогал золотых —Я дитя уберегал,Колыбель его качал».Спи, хороший мой, усни!Сладкий сон тебя сморил…

(найдено в Интернете, кажется, Аполлон Майков).

Скоро песня закончилась, и в комнате только потрескивал огонь, а владарь мирно спал.

— Хорошо, — пришла к выводу Элишка, убрав локоны с безмятежного лица спящего. — Я буду петь тебе колыбельные, а ты — под них засыпать!

И она умастилась у него под боком, взяв за привычку приходить каждую ночь, чтобы убаюкать повелителя Ирия, и конечно, уснуть около него на «черном облачке».

Глава 5

Каждый день маленький ребенок сидел у окошка и смотрел, как люди-птицы взмывали в небеса. Молодые днем и ночью могли кружить высоко над морем. А потом следом за ними поднимались и совсем малыши. Причем родители выбирали для учений полетам именно черную башню. Прилетали, садились на крыше и сталкивали птенцов вниз. Падая, те верещали сначала от испуга, но потом так весело! Эх, как же Элишка им завидовала! Она смотрела на свои тонкие белые ручки и ждала, когда они превратятся в крылья. Но перья никак не появлялись. Впрочем, с малышами такое случалось. Некоторые обзаводились крыльями лишь, когда их выталкивали из гнезда…

Элишку вытолкнуть было некому. По крайней мере, сейчас. Борис Васильевич, конечно, согласился бы оказать посильную помощь… Но почему-то, казалось девочке, что летать благодаря ему она бы не научилась.

«Надо попробовать самой!» — решила Элиша.

Встала босыми ножками на край кроватки и прыгнула. Приземлилась не совсем удачно. Разбила коленку, и только порадовалась, что ранка быстро заживет.

Именно этот момент выбрал ястреб Ора, чтобы навестить малышку.

— Ну, чего смотришь! — напустилась на него летунья. — Тебе хорошо, а у меня вот вавка!

И птице предъявили на обозрение боевой трофей. Ора даже попятился.

— Чего пугаешь пернатого?! — влез в их монолог сокол, решив вступиться за молчаливого собрата. — Если в голове вавка, то и ноги страдают! Ты это…

Борис Васильевич задумался.

— Чего ж я тебе сказать то должен был???

Походив важной птицей по подоконнику, он спустился на пол уже босыми ногами. Но при том был одет по какой-то старинной и дико забавной моде.

— А как вы в птицу превращаетесь? — пристала к нему любопытная девочка, окончательно выбив из головы мужчины мысли о важной теме разговора, и собственно цели посещения.

— В птицу? Не знаю. Само выходит, — ответил он.

— А почему сразу в одежде, когда человеком становитесь?

— Голышом холодно летать, знаешь ли. — Выпалил на одном дыхании Борис Васильевич. — К тому же, владарь так пожелал — чтобы тебя не смущать.

Элишка опять задумалась. И чего бы это ей смущаться?

— Знаешь, была б ты птицей, непременно сорокой обратилась! Любопытна слишком! И трещишь без остановки. — Нахмурился воспитатель. — Что же мне надо было?..

— Сорока… — смаковала эту идею Элишка. — Крылышки бело-черные.

И ей идея очень понравилась. Она уже вообразила себя двуцветной птичкой.

Миленькое личико девочки просияло коварной улыбкой, которую задумчивый взрослый как-то и не заметил. А уж то, что ребенок прошмыгнул в двери, и побежал вверх по лестнице, на крышу — вообще пропустил мимо внимания, как событие. Зато Ора проявил ответственность взрослого и разумного существа. Он полетел следом, и всячески пытался остановить Элишку.

Но ее-то даже притормозить, не то, что вразумить не вышло! Несмотря на усилия ястреба, Элишка упорно поднималась по лестнице, игнорируя пернатый мешок, прицепившийся к подолу ее платья. А когда мешок одумался и решил пожаловаться на малявку владарю или тому же Борису Васильевичу, Элишка уже добежала до круглой дверки, ведущей на крышу, и толкнула ее.

Прохладный воздух слегка холодил. Ветерок был сильнее, чем казался. Но так ведь оно и лучше! С крыши открывался такой чудесный вид, что Ирий просто таки хотелось обнять и «потискать, как котенка» (как выразилась бы сама Элишка).