Солнце Ирия

— Странствующий бард, Элишка Чудесная, желает вам спокойной ночи, и отправляется отдыхать. До новых встреч! — уже стоя одной ножкой на пороге, она вдруг обернулась, чуть не позабыв оповестить: — В следующий раз я расскажу вам сказку.

Когда она вышла в коридор, то никого там не встретила. Хотя кто-то, все же, был. И прятался зачем-то в темноте, и смотрел вслед маленькой девочке, шагающей босыми ножками по черным каменным полам, и отчего-то улыбался.

А в хранилище совсем погас свет, стало темно…

И самое важное — черная башня, казалось, наконец, прогрелась теплом солнца. Согрелся каждый камешек, и каждая живущая здесь душа, даже душа владаря.

Глава 7

Пелагея кружила по комнатке, то и дело спотыкаясь об голубей, явно возомнивших себя камешками на ее пути. Каждый пернатый уже успел сорвать со стойки свою особенную веревочку, и Элишка привязала ее к лапке. Сама малышка, когда еще только увидела первого голубка, поторопилась вовремя закрыть окошко, чтобы души не разлетелись. Только потом она присела в большое кресло, боясь на кого-то ненароком наступить. Даже ноги под себя подтянула. Но шкодливые голуби, забрались даже на спинку мебели. Нянюшке пришлось браться за веник, чтобы прибрать скорлупу от яиц, из которых вылупились готовые к перерождению души. Следя за ней, и поглаживая одного из голубей, забравшихся ей на руки, Элишка задумалась:

— Матушка Пелагея, а почему замок под водой оказался?

— Эм… — задумалась нянюшка, и убедившись, что птички никуда не улетят без ее ведома, присела в соседнее кресло. — Попробую тебе объяснить. Когда-то очень давно мы жили с людьми. Все было хорошо. Пока владарь не подарил крылья Бориске… то есть Борису Васильевичу. Они часто беседовали на достаточно философские темы, и Квад посчитал его человеком чистым и добрым, потому и наградил крыльями. А Борис Васильевич… Не то, чтобы он ими сильно хвастался, просто другие стали завидовать. Тут еще вождь человеческой часто стал приходить к владарю в горы, и все просил дать крылья и остальным. Да не женщинам и детям, а именно воинам. Владарь видел его темную душу, знал зачем крылья воинам, и что одна человеческая стайка непременно нападет на другую. Вот и отказывался. Тот вождь (не знаю, как ему вообще пришла в голову такая идея) надоумил других поклоняться нашему владарю, посчитав, что простых слов и прошений мало. Не понимал, что крылья даются только достойным, тем, кто заслуживает их добрыми делами. Тот, дурачина, подумал, что нужно молиться владарю, как божеству. Вот и построил этот замок, якобы в его честь, и еще парочку. Потом и вовсе стал жертвы приносить. И не простые — фрукты, ягоды… Они клали на алтарь детей!

Глаза Элишки округлились. Она даже побледнела, представив на алтаре себя и некоего бородатого человека, заносящего над ней нож.

— Владарь не выдержал да и прогнал людей, а Ирий спрятал, чтоб не шастали сюда. Замок он затопил, оставил только башню по настоянию Борис Васильича. Все же, здесь удобнее, чем в пещерах жить, где мы раньше обитали. Вот с тех пор мы с людьми не особо ладим — жестокие они чересчур!

Девочка долго пыталась переварить услышанное, отогнать страшные образы, пока ее вновь не отвлек от раздумий голос Пелагеи:

— А-ну, глянь-ка, не прилетели ли аисты!

Элишка быстро поднялась по лесенке к окошку и выглянула. Птицы кружили высоко над замком, о чем девочка и поведала нянюшке.

— Лови их по одному и подавай мне! — говорила о голубях она.

И тут-то началась самая забавная часть работы в подземелье: Элишка гонялась за голубями, они убегали или прятались, но ей удавалось их изловить. Пелагея бережно брала голубя, шептала ему благословение на счастливую жизнь и выпускала к аистам. Так постепенно в небе выстроился целый птичий клин, который возглавляли взрослые, большие птицы.

— Хочешь, выпустить этого сама? — предложила Пелагея Элише.

Девочка посмотрела на птичку в своих руках и замерла, не решаясь отпустить. Так и хотелось сжать ручки сильнее. Глаза крошечного создания были такими знакомыми, что малышка неохотно дошла до окошка.

— Ну же, иди скорее! — поторапливала Пелагея.

— Говори ему: «Лети, душенька, горя не знай, да лиха не сей! Радость пожинай да любить умей!»

Девочка повторила, добавив от себя: «Лети, Сережка!» — и выпустила голубя, разревевшись.

— Чего ты? — принялась утирать ей слезы нянюшка.

— Братик то мой… был… — взвыла Элишка.

— Не плачь, моя хорошая! — успокаивала ее Пелагея. — Глядишь, он хорошую семью встретит, его там любить будут.

— Мы его тоже любили! — навзрыд ревела Элиша. — А нас всех убить хотели. Аннутка тоже за счастьем летала, пока сюда вороной не вернулась!..

— Но-но! Успокойся! Теперь-то все хорошо: и у тебя, и у Аннутки твоей, и у Сережи все будет хорошо! — гладила ее по головушке няня, только вселить в девочку покой так и не смогла. — Иди, отдохни немного!

Элишка, все еще, грустная и зареванная сначала отправилась к себе в комнату, но потом резко изменила курс. Оставаться в одиночестве, когда на сердце кошки скребут, никому не хочется.