Солнце Ирия

Столько всего этим утром радовало Элишку! Она проснулась от яркого света, потому что на небольшом, из свитых прутьев и круглого тонкого камня столике, стоял особый светильник — чудное и красивое яйцо. Когда Элишка его впервые увидела, то подумала, что это чья-то удивительная душа спутала окошко, и не долетела до хранилища. Но потрогав скорлупу, не ощутила привычного трепета или сердцебиения. Яйцо было тихим… Так что ни для чего, кроме как для освещения комнаты оно не годилось. Зато теперь, Элишка могла рисовать даже по вечерам и ночам, и не приходилось тратить свечи! Хотя были в этом и минусы — свечение не прекращалось, когда отчаянно хотелось спать. В такие минуты, Элишка доставала кусочек ткани, и накрывала этот подарок.

Вторая причина порадоваться — ожерелье из жемчуга. Каждая бусинка так блестела и переливалась на солнце, что заставляла улыбаться. Маленькие кругленькие перламутровые шарики на ниточке казались чем-то волшебным. Их бесконечно хотелось рассматривать, любоваться ими, перебирать. А надев на шею, Элишка не переставала поглаживать ожерелье.

Она собрала свои рисунки, и засобиралась к единственной подруге, чтобы если и не уговорить остаться, то хотя бы примириться перед прощанием, ну и поблагодарить за ценные подарки.

— Эй! Сумасшедшая! — позвали из окна, и Элишка обернулась на зов…

— Кто это здесь сумасшедший! — насупилась она.

— Да живет тут одна… — рассмеялась Аннутка, усаживаясь на подоконник. — Иди, хоть попрощаемся как подобает.

— А если я не хочу прощаться?

Детский вопрос и глаза полные слез. Аннутка и сама чуть не заплакала. Но постаралась улыбнуться, ведь лить слезы было не в ее привычке.

— Иногда приходится. — Сказала она, подвинувшись, чтобы Элишка присела рядышком. — Сложно быть одиноким всю жизнь. Это важно, быть кому-то нужным. Я люблю человека, я нужна ему, а он — мне, и я пойду за ним, куда бы он не отправился… Когда-то давно, твоя мать помогла мне и просила присмотреть за бескрылым созданием, которое появится в Ирие. Я тогда удивилась. Теперь понимаю, что она прекрасно знала, на что идет, когда решила остаться в том мире и родить тебя. Она знала, что наверняка умрет, что лишится всего, и опять будет страдать… — Голос Аннутки дрожал, будто она смотрела в собственное будущее уже зная, что ничего хорошего ее не ожидает за гранью.

— Ты боишься? Ты ведь тоже знаешь, что тебя там ждет. — Элишка крепко-крепко сжала ее холодную руку.

Страх, муки и боль — вот все, что было в том, в другом мире, откуда пришла и сама Элишка. И она дорожила Ирием, хоть и понимала, что в раю, где живут крылатые создания, ей нет места.

— Страшно. Но страшнее остаться и прожить целую вечность с черной дырой вместо сердца. — Порывистым внезапным движением, Аннутка прижала к себе девушку, зашептав: — Мне страшно до смерти (а я ведь не раз умирала там!). Я точно знаю, что уже не вернусь сюда. Но если, однажды, сюда попадет мой ребенок… Пожалуйста, будь для него другом, как я для тебя!

— Обещаю. — Также шептала в ответ Элишка, и пошла вместе с подругой на крышу. А там еще раз крепко обняла, пообещав: — Я никогда не сниму эту…

— И правильно, — улыбнулась Аннутка. — Красивые бусы! Приятно знать, что владарю не чуждо раскаяние. Правда, мириться, подкупая девушку безделушками… Хотя… Он же не знает, как правильно поступать. Ты его не зли сильно… Он не особо сведущ в делах человеческих, мало соображает в том, что чувств касается…

— Владарь… — непонимающе протянула Элиша. — А я думала, это ты принесла мне.

— Нет. Я до того на тебя рассердилась, что сидела, не вылезая из гнезда… — Честно выдала ворона. — А он заботится о тебе. Так что помирись с ним. Хватит прятаться каждый в своем углу. А теперь… Прощай, моя единственная подруга!..

Аннутка сорвалась с крыши и улетела. А Элишка следила за ней до тех пор, пока маленькую черную точку не поглотила пелена тумана. И сразу стало вдвойне пусто на душе. Настолько одиноко, что вновь захотелось разреветься. Девушка поторопилась спуститься вниз, обратно в башню… Толкнула одну дверь, пробежала по ступенькам, и потянула ручку другой. А когда увидела владаря… Слезы сами полились, прямо как из водопада, впадающего в озеро. Он не успел толком встать с кресла, как хныкающая девчонка уткнулась ему в грудь и надрывно ревела, все прижимаясь, требуя внимания и тепла. И это вместо «Извини!» или «Давай помиримся!». Все извинения и долгие речи просто утонули в слезах. Впрочем, и владарь боялся в них захлебнуться.

Как и прежде, когда так сильно хотелось сбежать от кошмаров или одиночества, она спешила укутаться в маленькую черную тучку — в темное одеяло на большой кровати. И с удовольствием, умилением, подолгу смотрела в лицо строгого, взрослого и такого далекого сердцем мужчины. Сейчас он не спал, а лежал рядом, и Элишке было позволено вглядываться в его совершенно черные глаза, гадая о том, что же скрывается за этой тьмой.