Солнце, луна и хлебное поле

На третий день я дал такое объявление в газету: «Требуется няня с музыкальным образованием для шестилетней девочки». Звонков было очень много, я задавал вопросы и по ответам решал, стоило ли назначать встречу. Наконец я выбрал одну из претенденток и пригласил ее познакомиться с маленькой Манушак; главной была она, женщина должна была понравиться ей – и понравилась. Это была беженка, мужа и детей у нее убили во время войны казаки, сама она спаслась случайно: собирала на пляже улиток, потому что еды почти не оставалось. На этом свете у нее не было ни души, кроме хромой собачонки. У женщины было условие – она соглашалась перейти к нам жить, но только вместе с собакой. Маленькая Манушак обрадовалась: «Джудэ, здорово, если у нас собачка будет».

Эта женщина жила под лестницей, постоянной работы не имела, фактически жила впроголодь, а в то же время у нее была собака, получалось, что она делилась с ней последним куском. Такие люди не вполне нормальны, но они всегда нравились мне больше, чем нормальные и умные. Ясно было, что лучшей воспитательницы для девочки трудно было найти.

– Ладно, но у меня тоже есть условие, она будет во дворе, а не в доме, в доме я собаки не потерплю, исключено.

Она задумалась.

– Построим ей хорошую конуру.

Она не торопилась с ответом.

– Еды у нее будет сколько угодно.

– Хорошо, я согласна, – наконец кивнула она.

Оказывается, ее мужа и детей убили во время войны казаки, сама случайно спаслась:

– У нас проблемы были с едой и я была на море, улиток собирала.

Через неделю днем зазвонил телефон:

– Джудэ, это ты? – спросил кто-то с русским акцентом.

– С кем я говорю?

– Это Толик.

– Толик?! – удивился я.

– Никуда не уходи, через час буду у тебя, – в трубке раздались короткие гудки.

Я встревожился, настроение испортилось: «Чего ему надо?» Если не считать собачонки, которая бегала по двору, я был в доме один. Воспитательница с водителем повели ребенка в зоопарк на прогулку, и до вечера я их не ждал.

Через час из джипа вышел Толик, подошел к воротам и позвонил, в руках у него была небольшая кожаная сумка. Завидев незнакомца во дворе, собачонка залаяла, но тот отбросил ее, пнув ногой. Жуя жвачку, он поднялся по лестнице и вошел в дом.

– Здрасьте, Джудэ, – хлопнул он меня по плечу. Он был чисто выбрит, одет со вкусом, от него шел аромат дорогих духов. Положив сумку на стол, он огляделся, потом спросил: – Ну как ты тут, как устроился? Доволен?

– Ну, как? Неплохо, – ответил я.

Он сел на стул и подвинул ко мне сумку:

– Это от меня и Романоза, от чистого сердца, пятьдесят тысяч долларов.

Я ждал чего угодно, только не этого:

– Да что ты?!

– Заслужил, брат, ты тогда по-мужски держался, ни в чем не ошибся.

– Я теперь не нуждаюсь, Хаим помог мне.

– Хаим сам знает свое дело, а мы – наше.

– Нет, правда, мне не надо.

– Не ломайся.

– Не знаю, что и сказать.

– В таком случае спасибо говорят.

– Большое спасибо.

– Вот так-то, – засмеялся он, – жаль, что ты с Трокадэро не встретился.

– Да, – грустно улыбнулся я.

Он взглянул на портрет Манушак.

– Кто эта девушка? – спросил он.

– Была моей возлюбленной.

– Красивая девушка.

– Когда-то была.

– Жива?

– Нет.

Он кивнул головой и опять огляделся.

– В газете было написано, что племянника Трокадэро застрелили в машине, – сказал я.

Взгляд у него ожесточился:

– Мы его опередили, он собирался прикончить дочь Трокадэро.

– Да неужели?

– Там, в Лондоне, у него были свои люди среди эмигрантов, им он ее и заказал.

Я догадывался, в чем было дело, но все-таки спросил:

– А что ему надо было?

– Он тогда получал контроль над всей собственностью, у нее со стороны матери родственников нет.

– Ах-ха, ясно.

– Если он дочь собирался убрать, отца бы пожалел? – спросил он потом.

Я пожал плечами:

– Что тут скажешь?

– Не пожалел бы, это точно, теперь я в этом уже не сомневаюсь, – на лице появилось сожаление, – зря мы колебались, раньше надо было с ним покончить.

– Говорят, родственники вам войну объявили.

Он покачал головой:

– Послали им тридцать кассет, так что они сами все увидели и услышали; что он собирался сделать и пали духом.

– Встретились с ними?

– Да, я встречался, – сказал он и закурил, – переживают; как же, говорят, он на такое пошел, опозорил нас. Передайте дочери Трокадэро наши извинения по поводу случившегося. Что они там себе думают, это еще вопрос, но на деле повели себя так. Так что пока между нами мир.

Он чихнул, вытерся носовым платком и сказал:

– Кажется, я простудился.

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил я.

– Нет.

Он заметил за дверью велосипед маленькой Манушак и поинтересовался:

– Чей это?

– Девочку удочерил, – ответил я.

Он улыбнулся:

– Это хорошо. – И вспомнил о своих детях, у него было двое сыновей: – Один учится в Америке, другой – в Германии. Надеюсь, получат хорошее образование и будут жить нормально, по-человечески.