Солнце над Бабатагом

Месяц вышел из-за перевала. Под голубоватым светом выступали горы, покрытые фисташковыми зарослями.

Отряд прошел уже около десяти верст, когда Лихарев обратил внимание на странное поведение собак. Они сидели на дороге и тихо скулили.

— Ну, марш! Вперед!— сказал он, подъезжая.

Но собаки не двигались с места..

Колонна остановилась.

— А правильно ли мы идем, товарищ комбриг?— спросил Федин.

Ли-харев решил проверить и послал Алешу к заставе. Ординарец вскоре вернулся с сообщением, что впереди никого нет.

— Вот так фунт,-— сказал Кудряшов.— Значит, мы сбились с пути. Тут только что вправо была дорога.

Высланный разъезд установил, что застава, которую вел Ташмурад, знавший в Бабатаге все входы и выходы, свернула в узкую щель, а два крайних бойца из цепочки, связывающей заставу с колонной, не догадались остаться на месте до подхода колонны.

— Молодцы собаки,— сказал Лихарев.— Выдать им после боя бараний курдюк на всю братию.

— Это лекпом второго эскадрона их так выдрессировал,— подхватил Кудряшов.— Он приучил их бежать между охранением и главными силами.

Отряд тронулся по новой дороге. Во тьме катился по земле конский топот, изредка пофыркивали лошади, в густом влажном воздухе трещали кузнечики.

Впереди мелькнула неясная тень: волк или барс неслышно пробежал через дорогу. Уши Давлят-Кока зашевелились, он тревожно всхрапнул.

Приближался холодный рассвет. На горизонте пролегли белесоватые полосы. Потом сверкнул солнечный луч и почти сразу же все вокруг осветилось. Впереди в широкой котловине, окруженной неровными скалами, стояло несколько юрт. Около них разъезжали всадники из головной заставы. Вокруг было пустынно, глухо и тихо.

«Урочище Чагам,— подумал Лихарев.— А где же Ибрагим?»

— Какой это кишлак, товарищ комбриг?— спросил Кудряшов.

— Это не кишлак, а кочевье,— Лихарев пожал плечами. Он не мог понять, куда ушли басмачи. Но навстречу уже скакал всадник из разъезда. Приглядевшись, Лихарев узнал в нем Парду.

Парда подъехал и доложил, что банда Ибрагим-бека в составе двух тысяч всадников вчера вечером двинулась через Хазрет-Бобо в сторону Сурханской долины. Выступая, Ибрагим-бек распустил слух, что он идет в долину с целью разгромить наголову красных.

— Ну что ж, посмотрим, кто кого,— сказал спокойно Лихарев. Он объявил большой привал.

Бойцы разбивали походные коновязи и располагались у юрт. Вскоре под врытыми в землю котлами весело затрещали костры.

— Вот чертовы колючки!— сказал с досадой Пахомов.— Только сел и штаны порвал.

— Обмундирование здесь прямо горит. В прошлом году некоторые в батманах ходили,— напомнил Петр Дмитриевич.

— А что такое батман?— поинтересовался Пахомов.

— Да мешок такой из-под зерна. Проделаешь в нем дыру для головы, для рук и носишь,— сказал Вихров.— Особенно было плохо, когда сапоги порвались. У всех ступни потрескались от раскаленных песков и стремян.

— А в третьей бригаде, помнишь, что было?—спросил Седов.— У них один гарнизон стоял где-то там, в Каратегине или Дарвазе. Точно не помню. В общем, в самых глухих горах. Так до того пообносились, что дежурный всех свободных от наряда бойцов закапывал на ночь в саман. Все-таки теплее.

— Да. Тяжело было,— сказал Вихров.— Ну что ж товарищи, не вредно будет часик поспать. Как ваше мнение?

— Присоединяюсь,— согласился Седов.— Только сначала пойду посмотрю, как там наши ребята...

Лихарев сидел на большом камне близ юрты, дёржа на коленях смуглого мальчика в голубой тюбетейке. Мальчик этот сосал кусок сахара, полученный им от Лихарева, и посматривал наивными, полными блеска глазами на бойцов, которые снимали и вьючили к седлам шинели. Кто мог предположить, что на коленях Лихарева сидит в эту минуту будущий ученый, будущий ректор Таджикского университета? Он был неграмотен, как и весь его народ.

Как тебя зовут?—спрашивал Лихарев.

— Закир,— ответил мальчик, болтая ногами.

— Учиться хочешь?

— А что это такое — учиться?

— Читать и писать. Вот так-.— Лихарев вынул из сумки карандаш и бумагу.— Смотри. Вот я написал твое имя. Так хочешь учиться?

— Хочу...

— Товарищ комбриг, басмачи... Вон с гор спускаются,— показал подбежавший Алеша.

Спустив мальчика, Лихарев встал.

Из ущелья, с противоположной стороны котловины, бесконечной вереницей выезжали всадники в чалмах и халатах. Они казались совсем крошечными отсюда, но Лихарев, обладавший прекрасным зрением, хорошо видел переднего всадника с большой черной бородой.

«Как они могли появиться отсюда?— недоумевал Лихарев,— По этой дороге должен подойти шестьдесят второй полк».

Всадник с черной бородой вихрем взлетел на курган, сложил ладони и крикнул:

— Э-э-эй! Уртаклар! Локайлар ярдамга киляпти!

— Так это же локайцы. Добровольческий отряд— догадался Лихарев.— А вот и 62-й полк за ними,— добавил он, увидев появившуюся колонну кавалеристов в защитных фуражках.

Чернобородый командир подъехал к Лихареву, рпе-шился, и, назвавшись Саттаром, обеими руками пожал руку комбрига.