Солнце над Бабатагом

Перед ними по-прежнему расстилалась порыжелая степь, отливавшая под солнцем золотым дрожащим блеском. Местами виднелись лишенные растительности песчаные бугорки.

Внезапно над степью пронесся горячий ветер.

— Что это — самум?— спросил Вихров.

— Нет.—Куц отрицательно покачал головой.—Из песков дует. Обычная история.

— А все-таки жарко сегодня,— заметил Вихров.— Интересно, какая температура?

— На полную катушку. Градусов пятьдесят с лишним. Это максимальная температура воздуха, а пески накаливаются до семидесяти градусов...

Некоторое время они ехали молча.

— Да!— вспомнил Вихров.—Я все хочу спросить. Говорят, среди басмачей много каких-то измаилитов. Кто это такие?

— Измаилиты? Ну вроде как иезуиты... Нет, хуже, пожалуй,—Куц сделал отрицательный жест.—Это религиозная секта убийц и душителей. Понимаешь? Во главе их стоит Пир, по его приказу они могут убить всякого. Вожаки басмачества привлекли всю эту сволочь на свою сторону... Постой, мы тут толкуем, а там остановились. Правильно. Прошли больше двадцати верст. Пора делать большой привал...

Солнце садилось. Иван Ильич лежал на кошме и в ожидании вызванного к Федину Ильвачева курил папиросу. Вокруг него сидели и лежали бойцы. Кастрыко спал, положив локоть под рыжую голову. Вихров и Кондратенко расположились поодаль и оживленно беседовали. Харламов сидел рядом с Иваном Ильичом, слушая Латыпова, который рассказывал бойцам о том, как в 62-м полку поймали одного басмача. У этого басмача оказалась целая торба высушенных человеческих ушей. Басмач убивал жителей, помогавших Красной Армии, а уши собирал, рассчитывая, что эмир бухарский вернется на престол и тогда он получит награду.

— Вот, ребята, какие среди них есть злодеи,— закончил Латыпов.

— Темный человек,— заметил Лавринкевич.

— Темный?—переспросил Харламов, с усмешкой взглянув на Лавринкевича.— Нет, браток, это не темный человек, а самый настоящий злодей, враг, одним словом... Но темные люди здесь попадаются, это верно. Зашел я раз в одну кибитку, как в Митани стояли, вижу, парень молодой в углу лежит. «Что за человек?»— спрашиваю. «Больной».—«Где болит?» Показал он ногу. А ее, стало быть, всю разнесло, и даже черная. «Отчего болит?»—«Наколол». «Лечишься?»—«Лечусь». «Лучше стало?»—«Хорошо». «А чем лечишься?»—«Мулла приказал больше молиться и присыпать рану горелой кошмой». Ну, я пошел, командиру доложил, он Кузьмича - послал посмотреть. Тот сходил, посмотрел. Ничего, говорит, сделать нельзя, конченный человек,— стало быть, антонов огонь. Так тот парень и умер.

— Кстати, где он, лекпом?—спросил Иван Ильич, приподнимаясь на локте и оглядываясь.

— А вон в кустах спит,— показал Латыпов.

Кузьмич крепко спал, как обычно после обеда. Ему

снилось, что Климов принес изюм и орехи. И он в предчувствии угощения сладко чмокал губами. Вдруг словно кто толкнул его в бок. Лекпом открыл глаза. Склонив набок покрытую роговой чешуей громадную голову, на него пристально смотрело чудовище.

Думая, что ему померещилось, Кузьмич закрыл глаза и снова открыл.

Варан, не мигая, в упор смотрел на него песочными, с желтой пленкой глазами. Потом он равнодушно зевнул, раскрыв огромную розовую пасть, и щелкнул тонкими острыми зубами.

Отвыкший из-за своей полноты от быстрых движений, Кузьмич на этот раз вскочил с необыкновенной резкостью, шарахнулся так, словно его ветром сдуло.

Чуть не на четвереньках, хватаясь за песок руками, он кинулся к эскадрону и подбежал к Ладыгину.

— Това... тты-к... тты-к... тты-к!— забормотал он, заикаясь и дрожа от страха.

Иван Ильич тревожно взглянул на бледное лицо Кузьмича.

— Что случилось?— спросил он настороженно.

— Кро... к-крокодил!

— Где?!

— Там!—лекпом, не оглядываясь, ткнул большим пальцем через плечо.

— А ну, кто со мной?.. Только не все!— сказал Ладыгин.

Он поднялся и направился к кустам. Гриша, Латыпов и Парда побежали за ним.

Варан стоял на старом месте, выглядывая из-под куста саксаула.

— Ух ты, черт!— вскрикнул Иван Ильич, с ужасом смотря на варана. Он раскрыл кобуру и вынул револьвер.

— Товарищ командир, не бейте! Не надо!—быстро заговорил Гриша, подбегая к нему.— Он мирный... Безвредный.

— Якши, якши, эчкиэмар,— подхватил Парда, с радостью отмечая, что Ладыгин прячет револьвер.

— Что тут происходит?— спросил Ильвачев, подходя к' ним большими шагами.

— Да вон! Видал зверюгу?—показал Ладыгин. Он нагнулся, сломил сучок саксаула и бросил им в ящера.

Варан зашипел, надувая щечные мешки и злобно ощериваясь.

— Ну и чудовище,— сказал Ильвачев, глядя во все глаза на варана, который, переваливаясь на кривых лапах, медленно скрылся в кустах.

— Тебя зачем Федин вызывал?— спросил Ладыгин,

— Надо поговорить с бойцами о питьевой дисциплине.

— А разве воды не хватает?

— Много пить вредно в такую жару.

— Добре. Соберем, поговорим. У меня тоже есть кой-какие вопросы.

Позади них послышались шаги. Иван Ильич оглянулся и увидел Маринку.

— Товарищ комэск,— обратилась она,—врач прислал вам лимонной кислоты.— Она раскрыла сумку и подала маленький пакетик.— Возьмите.

— А для чего эта лимонная кислота?— спросил Ильвачев.

— Очень хорошо от жажды помогает.