Солнце над Бабатагом

В соседней юрте Зара, старшая жена Абду-Саттар-хана, тоже услышала крики. И теперь она, красавица афганка, которую хан не любил и собирался продать, приподняв сюзане, заменявшее дверь, старалась угадать, что происходит в ханской юрте. Она чувствовала ненависть к этой девушке, отнимавшей у нее любимого человека, и вместе с тем жалела ее.

Чары-Есаул вздрогнул: за стеной послышался пронзительный крик. Думая, что нужна его помощь, он вбежал в юрту.

Абду-Саттар-хан, с лицом, покрытым красными пятнами, бил плетью лежавшую на ковре девушку.

— Эта змея укусила меня!— произнес он сдавленным голосом,— Отдай ее джигитам... Скажи, что я дарю ее им.

Чары-Есаул нагнулся, схватил девушку за руку и молча поволок ее за собой.

Но он не собирался отдавать ее никому. Он накинул свой халат на плечи плачущей девушки.

— Тише! Не плачь!—сказал Чары-Есаул.— Я спасу тебя. Только молчи.

— Правда?— Даша, прижав руки к груди, широко раскрыла глаза.

— Да! Только тише. Нас могут услышать. Пойдем.

Чары-Есаул, озираясь по сторонам, повел Дашу мимо спавших всадников.

Воздух свежел. Вдоль кочевья пробежал ветерок. Звезды уже не сияли так ярко и, постепенно принимая тускло-фиолетовый цвет, скатывались к бледневшему горизонту. Приближался рассвет. В полумгле зачернели юрты, купол колодца, стоявшие на приколах и опустившие головы лошади.

Даша дрожала, зябко поджимала босые ноги. Она уже устала, когда ее спаситель сказал:

— Стой. Подожди меня тут.

Даша присела под барханом. Радость, было нахлынувшая на нее, уступила место тяжелым думам. Не бу« дет ли ей хуже? Уж очень сомнительный вид был у ее спасителя с разбойничьими глазами. Убежать? Нет, бежать было некуда. Вокруг на десятки верст лежали безводные пески... «Дедушка, милый»,— позвала Даша и, опустив голову на колени, тихо заплакала...

Послышался быстрый конский топот. Кто-то скакал. Даша подняла голову. К ней подъехал Чары-Есаул. — Давай руку! Садись!— сказал он. Чары-Есаул усадил девушку впереди себя, поправился в седле и погнал лошадь галопом...

Синие предрассветные сумерки все больше бледнели. В воздухе повеяло свежестью. В кочевье начиналось движение. У колодца послышались булькающие звуки воды.

Абду-Саттар-хан, одетый по походному, стоял у своей юрты и, недоумевая, куда мог деться Чары-Есаул, курил английскую сигарету.

Светлевшая на горизонте полоса окрасилась в розовый цвет.

Хан докурил сигарету и хотел было послать поторопить Чары-Есаула, но тут вдали послышался бешеный конский топот. В стороне часто защелкали выстрелы. Он повернулся на выстрелы и ясно увидел на фоне зари черные силуэты быстро скачущих всадников. В их руках сверкали клинки.

Теперь и с другой стороны послышался конский топот.

Абду-Саттар-хан закричал и, путаясь ногами в ножнах никелированной сабли, побежал к тому месту, где была его лошадь. Он не успел добежать. Парда пустил своего коня на него. Хан выхватил маузер, но клинок джигита со страшной силой упал ему на голову, мелькнуло что-то похожее на белое облачко, и, вытянув руки вперед, Абду-Саттар-хан повалился на твердый такыр.

Зара тоже услышала конский топот. И хотя она была очень сердита на хана, чувство любви заговорило. - В длинной, до пят, белой рубашке, с распущенными по плечам тонкими косичками черных волос и висевшей на груди завеской монет Зара побежала к нему. Но она опоздала. Это и было то белое облачко, которое перед своей смертью увидел Абду-Саттар-хан...

Такыры дрожали от конского топота. Искусно нацелив полки, Петров со всех сторон обрушил их на кочевье. Застигнутые врасплох, басмачи группами и поодиночке бросились в пустыню, но всюду попадали под удары буденновцев...

Атака перешла в короткие схватки. Там и здесь, кружась, рубились всадники в летних буденовках, чалмах, мохнатых папахах. Постукивали редкие выстрелы. Высоко задрав голову, промчался жеребец со сбитым под брюхо седлом. Два всадника на полном скаку наскочили один на другого. Лошади вздыбились и, ударившись грудью, упали на землю.

Зара вбежала в юрту и теперь стояла у внутренней стенки, прикрыв лицо руками.

Послышались шаги. Зара открыла глаза. Какой-то рыжеватый человек с длинным лицом, вбежав в юрту, бросился к ней и сильным движением сорвал с ее груди завеску монет.

— Не бейте... Не убивайте меня! Я ни в чем не виновата!— закричала она, падая перед ним на колени и делая попытку обхватить его ноги руками...— Саиб, не губите меня... Я знаю, я видела вас!

— Знаешь! Где ты меня видела?— заорал человек, глядя прямо в лицо женщине.

— В Афганистане... В Кабулег... Вы — Томас-саиб!— прошептала она с дрожью в голосе.

Грянул выстрел.