Сомбра: Театр Машин (СИ)

Ангел осушил половину кружки и вытер рот тыльной стороной ладони. От глубокого вдоха его ноздри раздулись, придав сходство с хищной птицей. Отойдя к полке с выставкой потрепанных томов, он сложил руки за спиной и отвернулся.

— Он пишет приказы для всех. Ангелы называют его Врукахруки, охотники и вальты — Аркусом. На тебя пришло два письма, потому что его написали две руки. Ты поймешь… Не сейчас, однажды, когда увидишь его. Тогда ты поймешь толику его величия и отчего письма два. И тогда же осознаешь, насколько ничтожен ты сам.

Зай хлебнул кипяток, повторив мысленно новое имя — Врукахруки. Оно казалось правильным, но вместе с тем излучало угрозу и пахло бедой.

— Не понимаю…

Слова эхом окунули в воспоминания. Ровно так говорил Восьмой, будто явившийся из другого мира. Теперь яснее виделось его отличие от других, и простить его за смерть Райви было невозможно. Она воспитала Зая как охотника и потерять ее (пусть и в теле сомбры) во второй раз оказалось еще страшнее. Она всегда его защищала.

— Восьмой. Кто он?

Отчего-то представлялось, что правда слишком жестока, чтобы ее принять. Ангел глянул через плечо, продемонстрировав острый профиль. Лицо зависло над черным плащом, отторгнутое тканевой глыбой.

— Ангелы не вмешиваются в дела горожан. Я дам тебе руку, но это дело лишь твое. Я больше ничего не могу сказать тебе. Пойдем.

Он направился к выходу. Зай подскочил, схватил Ангела за локоть и удержал на месте. Из его горла вырвался сиплый крик:

— Нет, расскажи! Как я могу жить после этого, как?! Кто такой Восьмой? Что случилось с Райви? Где ее тело? Я должен найти Тутти! Расскажи мне все!

Звонкая пощечина впечаталась в щеку. Зай охнул. Он бы упал, если бы спина не уперлась в стену. На лице Ангела не дрогнул ни один мускул.

— Я делаю свою работу, и я дам тебе то, что отмерено. Уяснил, человек? Иди за мной и не задавай вопросов. Помни, с кем разговариваешь.

В углах зашевелились тени, заклокотали бесчисленные механизмы. Зай замолк не от боли, но от взгляда алых глаз из тьмы. Пробрал испуг. Морок спал, когда Ангел распахнул дверь, и они двинулись к гробнице. Там их встретили золотые лица, украшавшие стены. Зай знал, что однажды Нейха увековечат также. А если умрет Зай, уже через неделю никто о нем не вспомнит.

— Проходи.

За печью имелась мастерская комната с креслом-раскладушкой. В него усадили Зая, предварительно раздев до пояса. Ангел пристегнул его ремнями, надежно зафиксировав.

— Будет больно?

— Очень.

На столе покоилась механическая кисть, напоминавшая человеческую. Вероятно, мерки сняли, пока Зай лежал в беспамятстве. Кисть была на удивление хорошо подогнана, на месте среза торчали венами оголенные трубки.

Ангел намешал пахнущий землей и грибами отвар и поднес чашку ко рту Зая. Комья варева напоминали протухший сыр и глотались тяжело, но Зай выпил все. Спустя минут пять, перед глазами поплыло, а звуки потухли, уши заложило ватой. Тогда Ангел приступил к работе.

Механическую кисть нагрели до насыщенного алого цвета. Удерживая щипцами, Ангел поднес ее к политому маслом обрубку и полоснул ножом, открыв рану. Зай взвыл, стиснув капу. Ангел рывком приложил кисть к раскрасневшейся руке. От шока Зай отключился на пару секунд. Очнулся он от новой боли — кисть сдвинули, чтобы точно повторить форму. Зай заерзал как на раскаленной сковороде. А потом он забыл обо всем на свете, в сознании осталась только боль: в края кисти вбили шесть болтов, пришив ее к мясу. Сопротивляться сил не осталось, поэтому даже при переворачивании руки Зай не дернулся, только заскулил.

Покончив с болтами, Ангел залил сплав черной жижей. Она скрепила кисть с предплечьем как смола и запузырилась, когда ее присыпали алькалином. А потом трубки ожили. Они иглами впились в вены и заполнили их чернотой до локтя, смешавшись с кровью. Самые тонкие из них вклеились в нервы. Зай чувствовал их всех. Каждое движение пронзало с головы до пят судорогой. Под конец стало все равно. Сознание возвысилось над телом, отгородившись от него. Зай смотрел перед собой и в сером тумане видел Райви вместе с Восьмым. Они смотрели на него и улыбались.

Он не запомнил, как покинул кресло. Не запомнил и дороги к Нейха, вел ли его Ангел или шел сам. Осознал себя Зай уже в постели, служанка стирала влажным полотенцем пот с его лба. Вместо прежней руки блестела смазкой новенькая медная кисть, ощущавшаяся как живая. Только она не различала разницы в материале, к которому прикасалась, и его хрупкости. А больше ничего не изменилось.

========== Дело #27: Светлый сад ==========

Металлические когти прошлись по дереву, оставив глубокие царапины. Зай еще не привык к разнице, и теперь надавливал или слишком сильно, или чересчур слабо, отчего предметы лопались и мялись, падали из рук.

После протезирования на восстановление давали неделю, но у Зая этого времени не было. Обпившись отварами, притупившими боль, он отлежался день и покинул Черный рынок.