Сон и Пепел

Рафаиль промолчал, размышляя над ситуацией. Несмотря на всю свою взбалмошность, Люций редко поступал необдуманно.

После того случая в лагере у озера Спокойствия диву казалось, что настоящим наказанием для Морана стал совсем не домашний арест и несколько суток в кандалах на жарком солнце, а мысли о том, что могло произойти, не явись Люций вовремя. Глава Северного ордена был крайне разочарован в поступке сына, чего совершенно не скрывал.

– Ты должен загладить свою вину, – заявил тогда он.

– Я знаю, – ответил Люций.

Отец, сурово поглядев на него, удовлетворенно кивнул, понимая, что сделанного не воротишь, теперь главное – суметь вынести из случившегося урок и взять на себя ответственность. С тех пор больше они об этом не заговаривали. Прошло два года, а Моран не позабыл о данном себе обещании.

– Победила. Даже быстрее, чем я ожидал. – Лицо дива озарилось, с руки сорвалась птица, воссозданная из тьмы. Она черной молнией пронеслась на противоположную сторону площадки и опустилась на плечо девушки.

Сара обернулась. Нахмурилась. Раздосадованно взглянула на Морана, будто обвиняя во всех грехах, и смахнула создание из темной магии.

Див улыбнулся – в последнее время реакция светлой изменилась. Раньше она шарахалась от него гораздо сильнее, а теперь даже сама искала его взглядом, когда думала, что он не видит. И быстро отворачивалась, стоило поймать ее на этом. Теперь в ее ворчании и упреках звучало лишь усталое раздражение. И пусть разговаривала она все так же мало, зато слушала Люция с куда большим вниманием.

Сорель развернулась, стремительно покидая тренировочную площадку. Она с такой решимостью сжимала эфес меча, будто готовилась вот-вот вступить в новый бой. Светлую сталь, реагировавшую на настроение хозяйки, окружал ореол неплотного сияния, издалека напоминавший туман.

Люций, улыбаясь, смотрел ей вслед, когда услышал тихий голос друга.

– Не понимаю. Все равно не понимаю. – Рафаиль покачал головой. Кажется, он окончательно отчаялся разобраться в происходящем.

Люций глянул на него и вновь рассмеялся. Но его смех быстро утих.

Моран последний раз посмотрел на удалявшуюся девушку.

– Просто я не могу отделаться от мысли, что она очень одинока, вот и все, – вдруг выдал он.

– Одинока? У нее есть соратники из ордена и брат. Разве это одиночество? – возразил Рафаиль.

Моран поморщился, запрокинув голову, и протянул:

– Не знаю. Но ее брат мне не нравится. Думает только о себе и о том, чего хочет он.

Люций вспомнил их стычку у домика врачевателей на озере Спокойствия, когда Сара спала после столкновения с ревенантом. Фредерика ослепила ярость, и это не вызывало удивления, учитывая случившееся. Но в том, как светлый кричал, угрожал, чувствовалось что-то иное, нежели привязанность к сестре. И взгляд, которым он смотрел на Морана теперь, стоило им случайно повстречаться в коридорах академии, вызывал еще больше подозрений.

– Не мне судить. Но если я могу хоть немного заполнить эту пустоту, то сделаю это. Даже столь своеобразным способом. Тем более из всех светлых Сара действительно нравится мне больше всего. С ней весело.

Рафаиль бы с ним поспорил, но им неожиданно помешали.

– О чем болтаете? – К ним приблизилась Розали. Девушка только закончила поединок и теперь искала нового партнера. Ее взгляд коснулся меча, который сжимал Люций, слегка раскосые глаза сощурились. – Моран, не боишься разучиться пользоваться оружием? Будешь так стоять – и любой светлый сможет раздавить тебя как жалкое насекомое.

– Ликорис, за меня беспокоиться не надо. Я всегда в форме.

– Выходи на площадку.

– И не стыдно второгодке вызывать на бой кого-то младше себя? Вон, пристань к кому-то из своих.

Розали обернулась и фыркнула.

– Свободны лишь светлые. А они, что бы ни случилось, сразу бегут плакаться. Поднимают шум по любому поводу, – неприязненно отозвалась девушка, намекая на неразбериху вокруг недавней охоты. Когда имеешь дело с нечистью, может произойти всякое. Даже в том, чтобы умереть случайно, просто потому что не повезло, нет ничего необычного.

– Ну, я слышал, что один из наших отступил. Неясно, то ли он сбежал первым, поняв, что дело плохо, то ли у него действительно не оставалось иного выбора. Все станет понятно, когда очнется его соратник, – вмешался Рафаиль. Он уже успел перемахнуть через ограду и теперь протирал свой меч от пыли, что висела в воздухе.

– Верно, нас там не было, поэтому не будем судить. Хотя в чем-то я с тобой согласен, Розали, – проговорил Люций. – Но от этой вражды никакого проку. Если мы сами не можем разобраться, неудивительно, что и люди так и норовят развязать войну.

Повисло молчание. И Рафаиль, и Розали поняли, что имел в виду див. Два года назад на трон Акракса взошел старший сын почившего короля. Нынешний монарх оказался головной болью для всех – высокомерный и глупый, жаждущий славы, которую, как он думал, можно завоевать лишь одним способом – развязав войну. Ему не давали покоя портовые города Феросии с кипящей торговлей и земли с более теплыми зимами. Но война – игра для королей, а для простого народа – бедствие.