Сон и Пепел

– Деревушка располагалась в глухом местечке, вдали от крупных городов. Поэтому, возможно, если бы не происшествие, которое случилось вскоре, Сорель еще долго бы оставалась среди людей, – продолжила девушка. – Все в курсе, что каждый год, после праздника сбора лаванды, большую ее часть развозят по всем уголкам материка. Жители жгут цветы перед сном, и этот аромат делает их невидимыми для тварей. Плюс обычно раз в год в поселение наведывается кто-то из наших, проверяет местность на наличие участков сосредоточения темной энергии, которые могут привлечь ревенантов и иных монстров, а также оставляет цепочку защитных печатей, активирующихся друг за другом. Это позволяет обеспечить некоторый уровень безопасности, хотя и не полностью. Так вот, однажды в эту деревню никто не приехал. Она оказалась без запаса лаванды и без защиты магических знаков.

– Почему? – удивился Рафаиль.

– Поселение было малочисленным. Не исключено, что кто-то просто пренебрег своими обязанностями, посчитав, что ничего страшного не случится, – предположил Моран. Руньян кивнул, соглашаясь, и тут же добавил:

– Лаванда стоит денег. Даэвы недосмотрели, и, возможно, кто-то из людей захотел подзаработать и продать цветы на стороне.

– Все возможно. Но, так или иначе, деревня осталась без защиты. Она находилась в захолустье, и большинство жителей никогда не покидало ее пределов, – подытожила Розали.

– Но отец Сорель был торговцем… – мрачно протянул Моран, складывая руки на груди.

– Верно. И неудивительно, что именно он отправился в путь. Однако отец не рискнул оставлять дочь одну дома. Конечно, он мог договориться с кем-нибудь из соседей, тем более, учитывая цель своей поездки, но, как и раньше, он взял ее с собой. Предполагаю, уже тогда этот человек догадывался о происхождении своей приемной дочери и опасался, что об этом узнают остальные. Чего уж говорить, когда мы нужны, на нас молятся, когда нет – нас боятся. Особенно в таких захолустьях, – Ликорис тяжело вздохнула. – Ну вот, они отправились в путь. До ближайшего города было около двух суток верхом, но они собирались привезти обратно запасы цветов и ехали на телеге, а это прибавило к дороге еще сутки. И до поры до времени их путешествие протекало мирно, пока на третью ночь они не остановились на ночлег в сторожке у реки. И это стало роковой ошибкой. Лучше бы в ту ночь они вовсе не ложились спать…

Когда Ликорис завершила эту часть рассказа, повисло гнетущее молчание. Звон стали с тренировочной площадки, казалось, звучал как никогда громко.

– Ого, – пробормотал Рафаиль. Его глаза были широко распахнуты, выражая крайнее удивление.

– Так совпало, что даэвы были поблизости и почувствовали сильный всплеск энергии Серого мира. Обнаружили их наутро. Вся сторожка в крови, а у отца перерезано горло. Его кожа почти полностью потемнела, еще немного, и он бы окончательно переродился. А мы все знаем, что бы тогда произошло…

Когда человек не совершал преступлений и жил в гармонии с собой, энергии Серого мира было гораздо сложнее его захватить. Но если это происходило, то, в отличие от ситуации с грешниками, процесс делился на два этапа. Первый – когда тело оставалось человеческим, пусть и появлялись недюжинная сила и нестерпимая жажда крови, на этом этапе обращающегося можно было умертвить обычным оружием. Также в это время несчастного еще могли вернуть обратно сомниумы, что изменяли видения, побудившие к перерождению. Но без посторонней помощи неминуемо наступала вторая стадия – постепенно темнела кожа, видоизменялись конечности и выпадали зубы, заменяясь острыми клыками. Человек становился монстром.

– По всем признакам, мужчина промучился до утра, борясь с собой на глазах у дочери. А когда понял, что вот-вот окончательно потеряет разум, нашел в себе силы и убил себя. Сорель повезло. Хотя это сложно назвать везением, – завершила повествование дэва. – Раньше я часто пряталась у отца в кабинете и подслушивала отчеты подчиненных. Вот так я узнала об этом. И, что удивительно, запомнила. Если мне тогда было двенадцать лет, то Саре всего одиннадцать.

– А ты была очень способным ребенком, Розали, – проговорил Люций. Его губы улыбались, но в глазах царил мертвенный холод. Радужки потемнели.

Ликорис сглотнула, передернула плечами – ей совсем не понравился зловещий тон, который она услышала.

Лицо Морана было непроницаемым, но из-за почти черных глаз, пепельных волос и всколыхнувшейся ауры темной магии, что чернильной дымкой проступала возле его тела, не оставалось сомнений в том, насколько дива потрясла услышанная история. А еще он, без сомнения, был зол. Теперь многое, что раньше оставалось ему непонятным, нашло объяснение.

– Она заслуживает уважения, – произнес Рафаиль, странным взглядом одарив свой меч.

– Ну да, пережить такое… – согласилась Ликорис.