Соперница королевы

– Я лично передам его ее величеству. Надеюсь, она смягчится. Если королева отложит суд по собственному желанию, ее сочтут слабой, но если она поступит так по моему совету… ее сочтут великодушной.

– Как ты хитер и проницателен, Сесил. Я с детства это знал. – Эссекс достал из бюро лист бумаги и принялся очинять перо. Сесила обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, он сочувствовал графу и мучился совестью из-за того, что приложил руку к его падению, с другой стороны, восторгался собственной хитростью. Но самое главное, он сознавал свое лицемерие, ибо весь этот спектакль устраивался не ради Эссекса и Елизаветы, а исключительно ради его блага – проявлением великодушия он рассчитывал укрепить свое положение. Ему вспомнился рассказ отца о том, как королева разгневалась на него после организованной им казни Марии Шотландской. «Я сделал это для ее же собственной безопасности, но она смотрела на дело иначе. Я боялся, что навеки утратил ее доверие», – признался он. Елизавета доверяет Сесилу гораздо меньше, чем Берли, так что ему есть чего бояться.

Эссекс посыпал бумагу песком, чтобы высушить чернила, смахнул его и нагрел воск на свече.

– Полагаю, тебе не хватит наглости просить меня дать прочитать. – Он капнул воском на письмо и запечатал собственным перстнем.

Все получилось как задумано – слушание отменили, толпы зевак, собравшихся вокруг зала заседаний, разошлись по домам, а Эссекс находится в подвешенном состоянии и едва сводит концы с концами, ибо его отстранили от всех должностей, следовательно, денежные поступления прекратились. Шахматная партия продолжается, и у Сесила есть время спланировать следующий ход. Лучше бы граф так и не оправился после болезни; это был бы самый удачный исход. А теперь еще в игру вступила леди Рич.

– А ты что думаешь о ее письме? – спрашивает он кузена.

Бэкон собирается с мыслями.

– Возможно, у нее есть какие-то сведения против вас.

– Против меня? – Сесил невольно повышает голос, выдавая волнение. Может, она узнала о его переписке с испанским двором? Но каким образом? Например, у этого типа, Переса, – вечно он всплывает то здесь, то там. Именно Перес много лет снабжал Эссекса агентурными данными. К тому же у брата Фрэнсиса, Энтони Бэкона, шпионы по всей Европе.

Внезапно Сесил с ужасом вспоминает о собственноручно написанном письме, адресованном испанскому послу, в котором речь шла об инфанте. С тех пор столько всего произошло – бойня в Ирландии, унижение при дворе, очередное обострение отношений с Испанией, достопамятное возвращение графа… Он уже и забыл про то послание, поспешно запечатанное и отправленное. Сесил представил, как оно легло на стол к Энтони Бэкону. Что за неосмотрительность – положить крамольные мысли на бумагу: попади письмо не в те руки, даже неопределенные выражения (а он выражался в высшей степени туманно) могут приобрести определенность. Он был так занят заключением мирного договора, что упустил подобную возможность из виду.

– Никогда не понимал, как леди Рич удается постоянно выходить сухой из воды, – сказал Бэкон.

– Да уж. – Сесил снова и снова прокручивает в голове слова, адресованные испанскому послу, надеясь, что тому хватило ума сразу сжечь письмо. Он ни в коем случае не утверждал, что инфанта является законной наследницей престола, лишь смутно намекал. Но вопрос не в том, что было на самом деле, а как это воспринимается со стороны. Сесил глубоко вздыхает и смотрит в окно, стараясь собраться с мыслями. Разрумянившиеся девушки по-прежнему жизнерадостно бросаются снежками. Если не знать, что это игра, выглядит довольно зловеще.

– Скажи, кузен, твой брат в последнее время получает много вестей от испанского двора?

– Энтони не раскрывает карты.

Сесил пристально смотрит на Фрэнсиса. На душе камнем лежит тревога.

– Ты должен доказать, что достоин доверия. – Он сам удивляется собственным словам, но понимает: в сложившихся обстоятельствах это единственно верный путь.

– И чем мне подтвердить мою благонадежность? – Бэкон снова медленно кивает и, не дожидаясь ответа Сесила, произносит: – У меня есть идея, как навредить леди Рич. – Сесил с нетерпением ждет продолжения. – Если послание будет опубликовано, создастся впечатление, что она пытается привлечь общественность на сторону брата…

– То есть это не частное письмо, а прокламация. – У Сесила мурашки бегут по коже. Воистину, коварная мысль. Не исключено, что Фрэнсиса Бэкона тоже травили в детстве. – У леди Рич обязательно появятся крупные неприятности. – Он воображает, как сам сообщит об этом королеве.

– Устраним даму, и валет будет бит, – говорит Бэкон. – Именно она – душа семейства Деверо.

Мысли Сесила обращаются к леди Рич, и тело отвечает без разрешения. Он заставляет себя думать о королеве.

– Убедись, что следы не приведут ко мне.

– Предоставьте это мне. Чем меньше знаете, тем лучше.

– Должен сказать, я впечатлен. Я прослежу, чтобы твои усилия были должным образом вознаграждены.

– Не сомневаюсь. – Бэкон самодовольно улыбается. Сесилу остается лишь восхититься его дерзостью.