Соперница королевы

В глубине души он понимает, что действительно готов увидеть на английском троне испанскую девчонку – разумеется, если при ней ему будет обеспечено выгодное положение. Произносил ли Сесил это вслух или, еще хуже, клал ли подобные мысли на бумагу? Уже и не вспомнить. Как так вышло, что он, гордящийся своей собранностью, не оставляющий следов, поддерживающий дела в полном порядке, оказался столь расхлябанным?

Сесил с трудом встает с кресла. Голова кружится, в глазах темнеет. Чтобы не упасть, он хватается за столешницу. Наконец, восстановив равновесие, подходит к стене, поправляет портрет покойной жены. Бакхерст суетится рядом, призывает его присесть, приказывает пажу принести воды. Появляется мальчик в королевской ливрее и сообщает, что ее величество желает видеть Сесила после вечерней молитвы.

Сесил пристально смотрит на посланника в тщетной надежде понять, каким тоном был отдан приказ, однако лицо у мальчишки бессмысленное, как репа. Снаружи слышатся голоса людей, выходящих из часовни. На шее пульсирует жилка, в том месте, которое Сесилу показал один из его агентов: говорят, если сильно туда нажать, то можно убить.

– Я должен идти, – обращается он к Бакхерсту. – Нельзя заставлять ее величество ждать. – Сесил сам удивлен твердости своего голоса. Взяв со стола пачку документов, он выходит из комнаты, кивком приказывая пажам следовать за ним.

Они направляются к королевским покоям. В боковых коридорах окна расположены высоко под потолком, поэтому там темно и прохладно. Выйдя в главный коридор, Сесил вынужден прищуриться, чтобы глаза привыкли к яркому свету. Дворец раскалился как печь, на полу лежат пятна света. Его недавно засыпали свежей лавандой и розмарином, и запах растений, растоптанных десятками ног, многократно усиленный жарой, кажется невыносимым. Сесила пропускают без задержек, хотя он был бы не прочь немного подождать, чтобы собраться с мыслями.

Королева окружена несколькими фрейлинами; другие склонились у окна над книгой с картинками, рядом околачиваются несколько кавалеров. Несмотря на летнюю жару, в очаге горит огонь: королевские покои выходят окнами на север.

– Пигмей, у тебя такой вид, будто ты получил дурные известия. Искренне надеюсь, что это не так, – с радостной улыбкой говорит Елизавета.

Сесил выдавливает улыбку, кланяется, потом выпрямляется, насколько возможно, и встает перед королевой в полный рост.

– Нет-нет, ваше величество, известия только хорошие. Лорд Маунтджой показывает большие успехи в подавлении восстания в Ирландии. – Сесил достает из пачки донесение Блаунта. – Он заложил крепости в Дерри и Ньюри на севере, взял под контроль Манстер.

– Пожалуй, следовало отправить его туда с самого начала. – Елизавета берет донесение, подносит увеличительное стекло, пробегает взглядом по строчкам. – Кажется, он точно знает, что делает. Кстати, – обращается она к одной из фрейлин, – подай мне письмо леди Рич, которое Бакхерст передал у часовни.

У Сесила слабеют колени. Она вызвала его для объяснений. Едва дыша, он ждет, когда женщина принесет письмо. Да, это несомненно рука леди Рич; он перехватил столько писем, что безошибочно различает ее неряшливый почерк. Однако послание не распечатано. Значит, улыбка и теплое приветствие королевы искренни. Разум Сесила мечется, как обезглавленный петух. Можно попробовать выманить у нее эту бумагу: «Вашему величеству не стоит утруждаться. Позвольте, я прочту вам». Впрочем, она легко раскусит замысел: зачем ему читать частное письмо ее крестной дочери? Сесил опасается, что его сейчас вырвет на полированный дубовый паркет, тщательно сплетенную циновку, королевские туфли из оленьей кожи. Улыбка на лице будто высечена из гранита. Он не сводит глаз с этих красивых туфель.

– Какие у нас еще дела? – спрашивает Елизавета.

Она так и не распечатала письмо. Сесил перечисляет насущные вопросы – плохой урожай, гибель кукурузы, узник (автор истории Генриха Четвертого), до сих пор томящийся в Тауэре, – поражаясь, что вообще способен произнести хоть слово.

– А также вопрос о монополии на сладкие вина, ваше величество.

– Ах да! – Королева подпирает подбородок ладонью. – Пока мы не будем его рассматривать.

Наконец она вспоминает о послании леди Рич. Сесил не в силах смотреть, но не может отвести глаз. Елизавета с треском ломает печать, разворачивает бумагу, подносит увеличительное стекло. Ее лицо напоминает маску. Закончив читать, она направляет на Сесила холодный взгляд. Его пробирает дрожь. Он пытается придумать, как выяснить, что там написано, чтобы по крайней мере защититься от возможных последствий. Среди фрейлин есть парочка готовых выполнить его просьбу в обмен на встречную услугу.

– Сообщите леди Рич, что она вольна следовать куда пожелает и может вернуться ко двору, если захочет, – ледяным тоном произносит королева. Она скатывает письмо в тугой комок и метким броском кидает в огонь. Бумага ярко вспыхивает и тут же обращается в пепел.

Январь 1601,

Чартли, Стаффордшир