Сорок одна хлопушка

Учиться по учебникам – не моё. Когда меня заставляют неподвижно высиживать по сорок пять минут на маленькой квадратной табуретке, я испытываю ни с чем не сравнимое мучение. А ведь каждый день – это не сорок пять минут, ежедневно нужно высиживать семь раз по сорок пять минут, четыре утром и три после обеда. Через десять минут у меня начинает кружиться голова, хочется лечь и поспать. Постепенно я уже не слышу заунывные объяснения учительницы, не вижу её лица, не слышу, как читает вслух сидящий рядом. Такое впечатление, что перед глазами белое полотно, как белый экран в кино, и на нём движутся тени людей, коров и даже собак.

Классная руководительница Цай только приступила к тому, чтобы привести в порядок мои мысли и поведение – круглолицая женщина с ямочками на щеках, короткая шея, широкий зад, походка вперевалочку, как утка на реке – она очень скоро перестала обращать на меня внимание. Преподавала она математику. Я на её уроках засыпал. Она брала меня за ухо, поднимала и орала прямо в него:

– Ло Сяотун!

Я открывал глаза и бестолково спрашивал:

– Что такое? У тебя дома кто-то умер?

Она посчитала, что я нарочно так говорю, чтобы в её доме кто-то умер, на самом деле она напрасно так думала. Это мне приснилось, что множество врачей в белых халатах бегут по улице и громко кричат: «Скорее, скорее, в доме учительницы кто-то умер!» Но она ведь не может видеть, что мне является во сне, поэтому, когда я сказал, что в её доме кто-то умер, она посчитала, что я нарочно так колдую. Она была очень воспитанной, и если не очень воспитанный учитель наверняка тут же отвесил бы мне хорошую затрещину, мой классный руководитель лишь покраснела своим круглым личиком, вернулась за кафедру и пошмыгала носом, словно девочка, которую сильно обидели. Закусив нижнюю губу, она будто набралась смелости и спросила меня:

– Ло Сяотун, у нас восемь груш, их надо разделить между четырьмя детьми, как мы это сделаем?

– Чего делить-то? – хмыкнул я. – Отнять, и всё тут, нынче ведь период первоначального накопления, обожрёшься – храбрец, помрёшь с голоду – трус, кулаки большие – уважаемый человек!

Мой ответ вызвал смех среди всех этих малолеток в классе. Я понимал, что они вообще ничего не смыслят в том, что я сказал, лишь почувствовали игривость в моём ответе на вопрос, один засмеялся, а вслед за ним по-дурацки захихикали остальные. Все покатывались со смеху, сидевший рядом со мной малец, которого звали Люйдоу, от смеха был аж весь в соплях. Эта тупая малышня под надзором тупого классного руководителя становилась ещё тупее. Довольный собой, я смотрел на классную, она лишь шарахнула длинной указкой по столику на кафедре и, покраснев как рак, яростно взвизгнула:

– А ну встань!

– Чего это я должен вставать? – поинтересовался я. – Все сидят, а я почему вставать должен?

– Потому что ты отвечаешь на вопрос.

– А разве, чтобы ответить на вопрос, нужно вставать? – заносчиво сказал я. – У вас что, телевизора нету? Если его у вас нету, значит, вы его никогда не смотрели? Разве ты никогда свинины не ела и не видела, как свинья бегает? Видела по телевизору высокопоставленных лиц на пресс-конференциях? Они отвечают на вопросы всегда сидя, встают лишь те, кто задаёт им вопросы.

Глупая малышня снова расхохоталась, они не поняли мой ответ, куда им! Возможно, они смотрели телевизор, но они-то смотрели его только ради мультиков, а не ради таких важных вопросов, какие поднимаю я. Тем более они не могли смотреть телевизор, чтобы, как я, стараться понять важные международные и внутренние события. Перед Праздником фонарей,[60]

мудрейший, у нас дома уже появился фирменный японский цветной телевизор с экраном 21 сантиметр по диагонали. Сегодня такой телевизор уже музейный экспонат, но в то время он был самый передовой. И не только у нас в деревне, даже в таких крупных центрах, как Пекин и Шанхай. Этот телевизор нам привёз Хуан Бяо в подарок от Лао Ланя. Когда Хуан Бяо вытащил из картонной коробки эту прямоугольную блестящую штуку чёрного цвета, мы невольно ахнули.

– Красивый, надо же, какой красивый, – проговорила мать.

Даже отец, у которого обычно очень редко играла улыбка на лице, восхитился:

– Только взгляните, ну как это смогли сделать!?