Сорок одна хлопушка

С матерью во главе мы, ни слова не говоря, протиснулись в ворота дома, оттеснив державшуюся за них Тяньгуа в сторону. Откормленные овчарки угрожающе вскочили, в свете фонаря сверкнули их глаза и клыки, зазвенела цепь на шеях. По размерам они почти не отличались от волков, и, если бы не стальная цепь, давно уже набросились бы на нас и разорвали на куски. Недавно я один вломился в дом Лао Ланя, чтобы пригласить его, но не чувствовал страха перед собаками, однако этим вечером я был вместе с родителями и сестрёнкой, и мне, наоборот, было очень страшно. Протиснувшись в ворота, мать сказала:

– Тяньгуа, ничего, что твоего отца нет дома, мы увидимся с твоей матерью, с тобой, посидим немного и уйдём.

Не успела Тяньгуа ответить, как я увидел, что у входа в восточную пристройку уже стоит высоченный Лао Лань.

Хлопушка двадцать шестая

У этих троих выучка была что надо: жестокие и безжалостные, накрыв кошку сачком, они одним ударом оглушили её и, схватив за хвост, бросили в мешок. Я хотел было встать, чтобы спасти её, но от долгого стояния на коленях ноги затекли.

– Эта кошка только что котят родила! – громко крикнул я. – Сейчас же отпустите её!

Мой голос показался мне острым, как меч, а эти даже ухом не повели. Обнаружив сгрудившихся в углу стены спящих страусов, они возбуждённо бросились к ним, как трое голодных волков. Разбуженные страусы с пронзительными криками вступили в бой с ними. Удар когтистой лапы одного самца пришёлся прямо по носу державшего сачок. Остальные страусы, вытянув шеи, поначалу бесцельно бегали вокруг, потом собрались вместе и широкими шагами устремились на шоссе. Их громкий топот доносился из темноты, постепенно затихая. Получивший удар от страуса сидел на земле, зажимая нос, между пальцами у него струилась кровь. Остальные подняли раненого товарища и негромко утешали его. Но стоило им отпустить руки, как тот распластался на земле, будто кости его размягчились и одной плоти тело было не удержать. Вдвоём они пытались утешить его, но он пискляво разнылся, как обиженный ребёнок. Один из утешителей наткнулся на три тушки страусов, это заставило его забыть обо всём, он подскочил с воплем:

– Старшóй, не плачь, мясо появилось!

Плач прекратился, раненый даже убрал руку с носа. Вся троица, застыв, уставилась на тушки страусов. Потом их обуяла такая радость, что даже раненый вскочил с земли. Они вытряхнули из мешка кошку, которая с мяуканьем закружилась по земле, похоже, сильно оглушённая. Они попытались запихнуть безголового страуса в мешок, но тот был слишком большой и в этот мешок никак не помещался. Пришлось им отбросить мешок, взяться за ноги страуса, и таким образом, как мул, запряжённый в телегу, они вытащили его на шоссе. Я провожал их глазами, глядя на покачивающиеся длинные тени.

В восточной пристройке Лао Ланя работали два электронагревателя, толстые вольфрамовые нити под кожухом отсвечивали красным. Когда мы с матерью занимались сбором старья, я многому научился, в том числе получил некоторое представление об электротехнике. Я понимал, что такие электронагреватели очень мощные, и простые люди в основном не решаются их использовать. В доме было очень тепло, Лао Лань был в одном свитере из толстой шерсти с вырезом, из-под которого выглядывал воротник белоснежной рубашки и галстук в красную клетку. Светлая бородка и усы сбриты, волосы коротко пострижены, из-за чего отсутствие половинки уха ещё больше бросалось в глаза. Щёки с остатками щетины чуть обвисли, веки немного опухли, но всё это никак не повлияло на сложившийся у нас в душе новый образ. Разве он похож на крестьянина? Это же чистой воды ответственный работник на государственных харчах. По сравнению с его нарядом и поведением суконный френч отца сразу показался примитивным. Похоже, Лао Ланя вовсе не раздосадовало наше незваное появление, он очень вежливо пригласил нас сесть и походя потрепал меня по макушке. Усевшись на чёрный кожаный диван, я ощутил себя очень комфортно. «Комфортно» не то слово, казалось, я сижу на облаке. Сестрёнка весело раскачивалась на диване, заливаясь смехом. Отец и мать сдержанно присели на краешек. Тем самым они не могли прочувствовать, как комфортно сидеть на настоящем кожаном диване Лао Ланя. Лао Лань достал из шкафчика в углу красивую жестяную коробку, раскрыл и вынул шоколадные конфеты в золочёной обёртке и дал нам с сестрёнкой. Откусив шоколада, сестрёнка тут же выплюнула его:

– Лекарство!

– Это не лекарство, это шоколад! – поправил я её, хотя это не было выставлением напоказ знаний, полученных при сборе утиля с матерью. – Ешь, это очень питательно и калорийно, его все спортсмены едят.

Я заметил, как Лао Лань с одобрением смотрит на меня, и ощутил в душе невольное удовольствие. На самом деле я знал ещё много чего другого. Утиль – это целая энциклопедия, и в процессе его сбора и сортировки я читал эту энциклопедию. С годами я всё больше осознавал, что время, проведённое с матерью за сбором утиля, дало мне неисчерпаемый запас богатства на всю жизнь, оно стало моей школой и университетом.