Сосна зимой

– Ваше величество, быть может, сыграем во что-нибудь другое, если вы не против? Или послушаем рассказы нашего путешественника? Лоун, у тебя наверняка ещё найдётся, что нам поведать.

– Даже уже и не знаю, что вам рассказать, – Чжуэ Лоун хлебнул из своей чарки. Он действительно то и дело срывался из столицы куда-нибудь, просто так, без цели, приговаривая, что поэту нужно вдохновение. Ни Тайрен, ни я ему не препятствовали – он, единственный из друзей императора, никакой официальной должности в столице не занимал. После воцарения Тайрен предлагал ему, как и всем, хороший пост, но Лоун отказался.

– Разве что историю о том, как меня чуть не посадили в тюрьму?

– О, а что за история?

Оказалось, что имело место обычное недоразумение. Разумеется, когда Чжуэ Лоун выезжал из столицы, ему сделали подорожную, позволяющую беспрепятственно миновать заставы на границах округов. Но в пути он вдруг решил изменить маршрут, и в канцелярии начальника округа ему сделали новую подорожную… да что-то напортачили, так что за границами округа решили, что это подделка, и арестовали нашего поэта до выяснения обстоятельств. К счастью, он лично знал командующего гарнизона, к которому обратились, чтобы тот запер подозрительного типа у себя или выделил солдат, чтобы те проводили его в ближайший город. Лоун честно рассказал знакомому, что случилось, тот посмеялся, похвалил начальника заставы за бдительность и отправил гонца за уточнениями в канцелярию округа, а сам пригласил господина Чжуэ пожить пока у себя. Так что Лоун весьма мило провёл время у скучающего в провинции командующего, читая ему стихи и беседуя с ним о литературе.

– Да, с этими отдалёнными округами прямо беда, – покачал головой Чунань Ксин, занимавший должность помощника министра чинов. – Порой такое в документах напишут, что своим глазам не веришь. По нескольку раз приходится уточнять, что же имелось в виду.

– Вот как? – заинтересовалась я. – Почему же там держат столь некомпетентных чиновников?

До сих пор мне не приходилось непосредственно иметь дела с документами, составленными в провинции – всё, что мне нужно было знать, обобщалось, переписывалось и подавалось мне докладами, составленными в столичных Министерствах, Надзорах и Канцелярии. Неужели вне столицы всё и правда настолько плохо?

– Так больше просто некого, – развёл руками Чунань Ксин. – Это в Таюне нет отбоя от желающих служить, и можно выбирать лучших, но чем дальше от него, тем больше ситуация меняется. Все, имеющие влияние, стараются отбиться от назначения в глухие места всеми возможными способами. Там просто не хватает людей, приходится брать… кто есть, того и приходится. Иероглифы знает, уже хорошо. Кое-как подтягиваем на экзаменах и отправляем служить. Я понимаю, что так нельзя, но что делать?

– А разве не ваше министерство заведует распределениями?

– Это так, ваше величество, но всё же лучших мы стараемся ставить на хорошие посты – это и справедливо, и полезно для государства. Но благородные люди – это несколько тысяч семей, и из них служат далеко не все. Хорошо в армии, там можно повысить потребное число хоть из рядовых. У нас же человека без ранга можно поставить разве что начальником почтовой станции или рынка. Даже у начальников застав и переправ уже пусть низший, но ранг. А много ли желающих на эти должности? Отправить туда кого-то из хорошего рода всё равно, что ощипать феникса как курицу, а юноши из бедных и захудалых родов зачастую образованы даже хуже иных торговцев.

– Хм, – я покусала губу. Решение напрашивалось, но не подорвёт ли оно каких-нибудь очередных устоев?

– Мы ведь, кажется, собрались отвлечься, а не говорить о делах? – прервал мои размышления Кей. – Даже ваше величество нуждается в отдыхе от государственных забот. Предлагаю всем выпить за то, чтобы этот год мы провели лучше, чем предыдущий. А потом пусть Лоун нам что-нибудь прочтёт.

– Вы правы, Кей, – усилием воли отгоняя размышления о проблеме, о которой я до сих пор и не подозревала, кивнула я. – Давайте поднимем чарки за всё хорошее, что у нас было, есть и будет!

Все с готовностью взялись за вино, и вскоре политический вопрос, незваным пролезший в дружескую беседу, оказался забыт. Похоже, наши заказы на воинственные стихи не прошли даром, а может, Лоун просто приберегал что-то из сочинённого раньше, чтобы прочесть сейчас, но война в его творчестве теперь заняла заметное место:

Император войска посылает на север пустыни,

Чтоб враги не грозили поить в наших реках коней.

Сколько битв предстоит нам, и сколько их было доныне, –

Но любовь наша к родине крепче всего и сильней.

Нету пресной воды – только снег у холодного моря.

На могильных курганах ночуем, сметая песок.

О, когда ж, наконец, разобьём мы врага на просторе,