Сосна зимой

Вот ведь причуды судьбы. Всю зиму они с братом резвились под снегом, играли в снежки, бегали по мокрому саду, возвращались с хлюпающей в обуви водой, а то и вовсе мокрые с головы до ног – и хоть бы раз чихнули. Пришла весна, потеплело, запели птички, и солнце светило с утра до вечера. Живи да радуйся! А потому я совсем не встревожилась, когда однажды мальчишки прибежали с тренировки на мечах и копьях потные, выдули по чашке медовой воды и сразу же убежали на одну из башен, смотреть на пролетающих журавлей. Не знаю, много ли журавлей они там насчитали, но наверняка их обдуло прохладным ветерком. И если Шэйрену всё оказалось нипочём, то Ючжитар на следующее утро проснулся вялым и бледным. Не нужно было щупать ему лоб, чтобы понять, что у ребёнка поднялась температура. Вскоре он стал покашливать, и кашель постепенно усиливался, однако температура, подержавшись несколько дней, начала уходить, и всё, казалось, должно было вот-вот прийти в норму… Но пару дней назад утром Ючжитар почувствовал себя настолько плохо, что не смог подняться с постели. Кашель у него усилился, и даже в груди при дыхании начало что-то хрипеть. И лучше ему с тех пор не становилось.

Удивительно ли, что я была готова на всё. И на серные компрессы, и на мазок козьей кровью по лбу для защиты от злых духов, и на талисманы, и даже на яшмовую рыбку для облегчения дыхания.

Именно в эти дни до Таюня добралось степняцкое посольство – ни раньше, ни позже оно появиться не могло, конечно. Счастливый день для приёма был выбран ещё несколько месяцев назад, нового можно было дожидаться долго, и пришлось мне принимать делегацию после бессонной ночи у постели больного Ючжитара. Всё прошло гладко, степняки соблюли церемониал, стороны наговорили друг другу заранее заученных хвалебных слов, но, как ни далеки были мои мысли от происходящего, я с сожалением убедилась, что мира со степью не будет и на этот раз. Во всяком случае, долгого и прочного – уж очень волчьим взглядом смотрели послы на меня и на всё вокруг. Так не смотрят, когда сдаются. Так не смотрят, когда хотят мира, пусть даже и вынужденного.

И потому я без зазрения совести спихнула переговоры на специалистов из Ритуального приказа, ведающих вопросами не только похорон, но и зарубежной дипломатии, а также на гуна Вэня. В том, что касалось пользы для государства, на него вполне можно было положиться, как я уже убедилась. А сама дневала и ночевала в покоях своего сына.

– Ваше величество, доклад… – прошелестело над ухом.

В приёмной меня ждал Кей – и я, несмотря ни на что, невольно подобралась.

– Ваше величество, – поклонился глава моей службы безопасности, – у меня есть новости, и, с вашего позволения, слуга хотел бы сообщить их не здесь.

Я кивнула и повела его в кабинет. На столе лежали стопки накопившихся документов – эти дни мои мысли были заняты чем угодно, но не делами государства. Впрочем, придворные относились с пониманием и к застопорившимся делам, и отменённым аудиенциям. Весь двор притих и затаил дыхание, ловя регулярно оглашавшиеся новости о здоровье его величества.

– Ваше величество, – за что я среди прочего ценила Кея, так это за то, что он всегда сразу переходил к сути, – мне стало известно, что один из лекарей-служителей Высшей службы врачевания по имени Ви Феюй встречается с человеком из дома гуна Вэня. Дважды Ви Фэюй получал от него крупную сумму в золоте. Слишком крупную, я бы сказал, за всего лишь предоставленные сведения о здоровье его величества. И потому я прошу вашего позволения задержать господина Ви и провести обыск в его комнатах.

– Хорошо, – кивнула я, лихорадочно соображая. Да нет, не может воспаление лёгких быть результатом отравления. – Поставьте в известность господина Ганя. Возможно, вам понадобиться его помощь.

– Слушаюсь, ваше величество. Много времени это не займёт.

Много времени это действительно не заняло. Уже скоро они оба – и Кей, и Гань Лу – снова сидели напротив меня.

– В спальне Ви Фэюя был обнаружены коричневые пилюли, не учтённые в реестре лекарств. Господин Ви утверждает, что это сонное зелье, изготовленное им самим для самого себя. Но на вопрос, почему он не использует для борьбы с бессонницей лекарства фармацевтической службы, ответить затруднился.

– Далеко на западе, за пустыней, растёт трава с красивыми красными цветами, – подхватил Гань Лу. – Эти цветы дают плод, из которого добывают сок. Когда сок застывает, из него изготавливают пилюли или порошок, и в малых дозах они действительно используются как снотворное, а также как лекарство, подавляющее боль. Но если дозу превысить… а имея дело с ребёнком, это легко сделать…

– Смерть, – мрачно констатировала я.

– Да, ваше величество. Человек просто перестаёт дышать.