Сосна зимой

– Разумеется, я не могу исключить того, что заговор всё же существует, и расследование будет продолжаться. А потому я призываю вас, и всех, верных его величеству и империи, быть бдительными и посодействовать расследованию, насколько это будет в ваших силах.

– Разумеется, ваше величество! – о, а вот это уже не канцлер. Поняли, что опасность миновала, и оживились. – Ваши жалкие слуги приложат все силы!

– То, что преступного лекаря удалось схватить – поистине удача!

– Это показывает величие и процветание нашего двора!

– Нужно непременно строго наказать его, чтобы вселить страх в сердца неверных подданных!

– Так вы согласны, мои советники, что изменника, а также тех, кто, возможно, стоит за ним, надо наказать по всей строгости?

– Какие могут быть сомнения, ваше величество? Мятежников бесполезно наставлять! Только суровая кара может помочь исправить нравы и внушить благоговение народу и уверенность в силе двора и трона!

– А вы, сановник Руэ? – поинтересовалась я. – Вы думаете так же?

– Да, ваше величество, – твёрдым и звучным голосом отозвался гун Вэнь, глядя мне в глаза. – Тела заговорщиков, казнённых за прежнюю попытку, едва успели остыть в могилах, а эти негодяи уже предпринимают новую. Очевидно, что они ни капли не раскаиваются. Строптивость среди подданных ведёт страну к гибели, это непреложная истина.

– Относиться милостиво к верным и строго к мятежникам – основа правления, – поддакнул кто-то.

– Вы правы, сановник Руэ, – кивнула я. – Недаром говорится, «не делай более трёх раз», ведь в четвёртый может и не повезти, а вызов нашей власти неверные и неблагодарные бросали уже неоднократно. И я рада сообщить вам, что расследование не стоит на месте, а движется по тысяче лаев в день. После отъезда недавнего посольства дом, в котором жили степные варвары, разумеется, тщательно приводили в порядок. И недавно мне доложили, что при уборке там был найден черновик одного письма. Степняки плохо знают наши иероглифы, им приходилось переписывать послание, чтобы оно выглядело прилично, и, возможно, не один раз. Уверена, что это не единственный черновик, но все прочие, должно быть, сгорели в огне жаровен, и лишь один лист забился под циновку и потому уцелел. Не желаете послушать, что там было написано?

Не дожидаясь ответа, я кивнула Шэн Мию. Тот вытащил из рукава лист бумаги, развернул и начал громко читать нараспев:

– Приветствую тебя, Чжиорг сын Мансюйя из рода Руэ! Пусть растущее, зачёркнуто, вставшее солнце озарит твой дом. Посылаю тебе то, что ты просил – двенадцать пилюль, этого хватит, чтобы отравить четверых детей. Их было не так-то просто провести в ваш город, это стоило двух умерших лошадей гонца, которые стоят как холм, зачёркнуто, гора золота. Мы ждём, как договорились, до середины лета. Великий Каган дал согласие – если надо будет притянуть отряды, что пошлёт эта дочь обезьяны, мать вашего кагана, наших сил войск хватит. К зиме племена руров и муи, эти отродья пустынных лис, должны быть раздавлены, и твои воины пусть поставят наковальней у горы Гусиные Врата, в который ударит наш молот. Великий Каган ждёт тебя там, когда день станет равен ночи, как вы оба клялись, смазав губы кровью вола, зачёркнуто, тельца и собаки.

Евнух замолчал, и стало очень тихо. Я откинулась на спинку трона, опершись локтем о подлокотник.

– Советник Руэ? Ничего не хотите объяснить?

– Ваше величество, – голос гуна Вэня был ровен. – Это клевета.

– Что именно? – я приподняла брови.

– Всё это письмо. Степняки ненавидят меня и решили подбросить эту фальшивку.

– Вот как? И вы ни в чём не клялись с их каганом?

– Клялись, ваше величество, но лишь о заключении мира и возвращении пленника.

– И ваши посланцы не бывали в доме послов?

– Бывали, но лишь затем, чтобы обсудить детали соглашения или пригласить их на празднования в их честь.

– Тогда как вы объясните, что послы знали о пилюлях, более того, они знали о том, что их будет ровно двенадцать? Кстати, именно столько у лекаря Ви и было найдено. Но об этом не известно даже тем, кто проводил обыск, количество пилюль подсчитали только во время дознания. И сам лекарь как на источник яда тоже указал на вас.

– Ваше величество, я могу лишь предположить, что люди, проводившие следствие, далеко не так неподкупны, как им положено по долгу службы. И если это интрига, направленная против меня, то слова лекаря меня не удивляют.

– Чего вы только не придумаете, чтобы отвести подозрения от себя. И следователи-то у вас подкуплены, и лекарь с ними заодно… Вот только у степняков не было возможности и словечком-то со всеми ними перемолвиться, не то что подкупить! Гун Вэнь, я привыкла видеть в вас опору государства, радетеля за благо народа, свежий ветер в обоих рукавах*… Но кто бы мог подумать, что передо мной дракон в обличье рыбы!