Сосна зимой

– Ваше величество, – подал голос со своего места министр Лао, – осмелюсь сказать – я сомневаюсь в виновности гуна Вэня. Он и степные варвары всегда были как огонь и вода, когда-то сановник Руэ спас от них Таюнь, и ныне он разбил их и принудил к миру. Думается мне, что они вступили в сговор с недоброжелателями гуна в столице и опрокинули на него чёрный горшок клеветы! Это дело нуждается в тщательном расследовании, ваше величество.

– О, не беспокойтесь, министр Лао, это дело будет расследовано самым тщательным образом, более того, у вас будет возможность лично проследить за ходом расследования и ознакомить с ним всех сомневающихся. Ну а пока… Стража! – крикнула я, в двери зала вбежало несколько гвардейцев. – Арестуйте Руэ Чжиорга, гуна Вэня, и препроводите его в дворцовую тюрьму. Ему запрещено видеться, переписываться или как-либо ещё вступать в общение с кем-либо, кроме тех, кто будет уполномочен заниматься его делом.

– Ваше величество, – на этот раз заговорил судебный министр Чжэн, пока больше не возражавшего и не сопротивляющегося гуна Вэня вели к выходу, – столь сложное дело, да ещё с участием родственника высочайшей семьи, требует углублённого расследования с назначением Трёх ответственных в составе меня с моим заместителем, а также представителей Цензората и приказа Великой Справедливости. Прошу ваше величество издать указ и назначить остальных ответственных за расследование.

– Не вижу ничего сложного, сановник Чжэн, на мой взгляд тут всё кристально ясно, – пожала плечами я. – Но ваше предложение выглядит разумным. А потому пусть Цензорат и приказ Великой Справедливости сами решат и представят мне кандидатуры участников разбирательства. Я хочу, я приказываю, чтобы оно было проведено со всем тщанием и привело нас к истине, а не лжи! А потому повторю свою просьбу ко всем сановникам – каждый, способный помочь следствию, да сочтёт своим долгом это сделать! На этом заседание окончено.

Следствие действительно было проведено со всем тщанием, назначенная комиссия только что не рыла землю носом. Но порадовать гуна Вэня и тех, кто желал ему свободы, ей было нечем. Гонец из степи незадолго до отъезда посольства действительно прибыл – уж не знаю, что он там привёз на самом деле, но ныне доказать, что это были не пилюли, оказалось невозможно. Послы действительно писали и отправляли письма, приставленные к ним люди подтвердили, что к ним обращались за консультацией, как правильно пишется то или иное слово. Но при этом никаких связей с недоброжелателями гуна Вэня найти не удалось. Да, несколько любопытных сановников присылали приглашения послам, желая лично пообщаться со степными варварами, и получили в меру вежливые отказы. Счесть эту переписку свидетельством заговора против гуна не смог бы и самый пристрастный следователь.

Да и откуда бы взяться свидетельствам, если единственным недоброжелателем Руэ Чжиорга, с которым послы действительно конструктивно пообщались, была я? Но императрица, как жена цезаря, превыше подозрений, и если у кого-то и возникли какие-то соображения на этот счёт, высказать их вслух ни у кого наглости не хватило.

Делать нечего, следователи взялись за домочадцев и окружение арестованного гуна, и вот тут их ждал богатый улов. Вскоре была обнаружена пропажа одного из служащих поместья Руэ, объявлен розыск, и вот теперь тело нашли – его выловили в нижнем течении Чэзяня. Местные власти, понятия не имевшие о разборках в столице, уже хотели похоронить безымянный труп, но, получив ориентировки, доложили куда надо; следователи налетели аки коршуны и быстро определили, что у погибшего сломана шея. Приметы покойного полностью совпадали с описанием, которое дал лекарь Ви Фэюй. Более того, нашлись свидетели, подтвердившие, что лекарь с покойником действительно встречались. Они благоразумно брали отдельную комнатку в чайной, но слуга, подававший им чай, запомнил обоих.

А что этот слуга был осведомителем Гюэ Кея, того широкой общественности знать не обязательно.

Под тяжестью доказательств приуныли и самые рьяные защитники попавшего гуна. Даже Лао Ци, как я и планировала, получивший должность Ведающего работами и курировавший ход следствия, в конце концов развёл руками и признал доказательства неоспоримыми. Последний гвоздь в крышку будущего гроба Руэ Чжиорга вбил казначей его же поместья, вдруг вспомнивший, как по приказу хозяина выдавал утопленнику значительные суммы в золоте, а куда тот их дел – непонятно. Точнее, очень даже понятно – их нашли при тщательном обыске дома, принадлежавшего брату лекаря Ви.