Сотник

— За Лисовинов ты слово уже дал. А за себя дашь? В крепости все под твоей рукой ходят, Аристарх сказал — целая Академия Архангела Михаила у вас там. Отрока моего, раз он при сватах будет, в Академию эту вашу возьмешь? Назови плату — я принесу.

"Вот те на! Такому даже не палец — ноготь покажи, так он руку по самое горло оттяпает… А ведь он сейчас именно на вас, сэр, ставку делает — так что цените. И сына в Академию взять просит — даже свои, ратнинские, никто детей пока не отдает, бояре холопских ребятишек прислали, и то только из уважения к деду. По здешним меркам патриархального общества вы сопляк, с которым и говорить-то взрослому мужу зазорно, а не то что сыновей доверять. Как вы колотились, пока себя слушать заставили? То-то же, а этот — сразу… Так впечатлился анализом или уже знает про ваши туровские подвиги? И такое возможно… Но как бы там ни было, заиметь в личном активе два десятка "спецов", заботливо выученных дорогим Сан Санычем под себя, любимого, — это вам не жук начхал. Конечно, пока они не ваши, но аванс уже выдан — так что берите предлагаемый ресурс и не сомневайтесь. Обзаводитесь ещё одним перспективным воспитанником, сэр".

— Плату с родичей и наставников мы не берем, раз Макар твоего сына в свою семью принимает, то и в учебу его возьмём. Я за тех, кого под свою руку взял, перед Богом отвечаю, но и спрашиваю с них полной мерой. Если ты сына МНЕ доверяешь, быть по сему… — не спеша, с расстановкой проговорил Мишка и увидел, что командир лешаков понял его правильно. Кивнул утвердительно.

— Быть по сему, боярич. Будете уходить — заберете с собой моего отрока. Он тут недалеко дожидается.

Медведь поворочался на своем бревне, усаживаясь поудобнее, и продолжил, как будто не сворачивал с главной темы:

— Бояр у нас двое, боярич. Второй — Тимкин отец. Гадаешь, небось, почему Тимка так важен оказался? А вот потому и важен, что он — ключ к своему отцу, а его отец — ключ к Мастеровой и ко всем делам Журавля. Да и не только Журавля. Он себя всегда велел называть Мастером Данилой. И он тоже сильно недужен. Потому и сыну уже два года на глаза не показывается, и людей сторонится. Они с Журавлем так договорились. А Тимофею под страхом смерти говорить не велено, что отец рядом — в той же крепости, что и Юрка. Вот за боярином Данилой люди пойдут, тем более, если у него за спиной сила встанет. И Журавль слово его и своего сына сдержит.

То, что у нас кто-то воду мутит, пока Журавля нет, Данила давно понял, но кто за всем этим стоит — не знал. Он и мне поверил только тогда, когда я к нему с известием про Тимофея пришел, хотя и сейчас, наверное, сомневается. Да я бы на его месте и сам сомневался. Но Гордей погиб, и говорить с вами больше все равно некому, а Мастер Данила с себя ответственность за людей не снимает.

— Чем же ваш боярин так занедужил, что сыну показаться не пожелал? — недоверчиво покрутил головой Мишка. — Ну, Гордей, понятно — мастеров спасал, потому собой рискнуть не побоялся. Но внуком… Сыну своему он и приказать мог?

— Не отцом боярину Гордей был — тестем. А чем недужен — это ты у него самого спросишь… Скажу только, что мало кто знает, что тот ученый человек, что у Журавля якобы в заточении, на самом деле Мастер Данила и есть. Считают, что пропал он. Пустили слух, что по делам уехал и сгинул, но может ещё вернуться. А этот, дескать, совсем другой — невесть откуда появился.

— Ученый человек в клетке? — от удивления Мишка аж поперхнулся. — Боярин?!

"Да что там за парижские тайны, прости господи! Сан Саныч совсем умом повредился вместе с этим Данилой Мастером или лавры Дюма покоя не дают? Бред… Постановка адаптированного под Бажова "Человека в железной маске" в поселковом клубе силами местной самодеятельности…"