Сотник

— Нет. И не было — Мироновых дозорных, похоже, Медведь снес, а своих не выставил — не до того ему. И так вон малыми силами ввязался — считай, на смерть шел. Правда, несколько Мироновых людей ещё до нашего прихода ушло. По дороге с нами не встретились, или мы их не видели — плохо это. Вроде подмогу им тут негде взять, только если сотню охранную приведут, но эти раньше утра не поспеют. Ладно, не до них пока — в случае чего разведчики знать дадут.

"Ну, пронеси, Господи, черт тебя подери!"

— Отря-а-ад! Слушай мою команду!..

Стремительное появление из леса двух десятков вооруженных самострелами лыжников для увлеченных боем оказалось сюрпризом. Для кого-то приятным, а для кого-то — не очень. Самострелы и решили исход боя. Людям Кикиморника и Егорову десятку ничего и не осталось — отроки били почти в упор, подлетев на лыжах к намеченной цели на минимальное расстояние. За луки бойцы Мирона схватиться не успели.

Медведь, раньше других заметивший подмогу, остановил своих бойцов, чтобы те в запале не приняли отроков за новых врагов. Радости на его лице, впрочем, не просматривалось.

— Спасибо, боярич, подсобил, — коротко кивнул он Мишке и обернулся к своим. — Лепень! Мирон где? Найти гниду! — и, не дожидаясь ответа, почти бегом бросился к одному из защитников веси, переступая на ходу через убитых и корчащихся раненых, что обильно лежали на парящем от горячей крови снегу. — Валуй! Где боярин?! Жив?!

— Жив…

Валуй — широкоплечий угрюмый воин, с лицом, густо залитым потом и кровью — то ли своей, то ли чужой — хмуро взглянул на Медведя и чуть отступил, загораживая собой вход в земляку.

— Это кто? — требовательно спросил он, кивнув в сторону Мишкиных отроков, и оглянулся на своих. — Чего встали! Ещё разобраться надо, что тут и кто…

— Валуй, не дури! — Медведь остановился напротив своего собеседника, вероятно, старшего среди защитников веси. — Сам видишь, кто тут враг боярину… Зови его — я перед ним сам оправдаюсь. Велит казнить — казнишь.

— Кого привел, спрашиваю? — Валуй не отступал и смотрел все так же настороженно. Его бойцы сгрудились у него за спиной у входа в землянку и тоже не спешили приветствовать земляков.

— Да чтоб тебя! Думалку включи! Соседи это наши… Мастер… — Медведь на минуту замялся и решительно поправился, — боярин Данила велел их позвать. Не сладил бы я без подмоги — мои другую дорогу держат, хорошо, я за Мироном проследил, а то бы жарились вы сейчас, как куропатки на вертеле… — Он кивнул на ещё дымящийся угол кровли. — Что вас сюда-то понесло, да ещё малыми силами? Едва успел… Там у нас такие дела без вас творятся — едва порты удержали, а ты мне тут… Зови боярина, говорю! Пусть он свое слово скажет!

Валуй осмотрел поле боя, о чем-то задумался и вдруг, махнув рукой, опустил меч и словно поник.

— Ранен боярин… Не уберегли…

— Так какого ж ты мне тут!.. — зло рванулся к нему Медведь.

Мишка оглянулся на стоящего за плечом Антоху:

— Матвей где? Быстро тащи его сюда! Видишь, помощь нужна, — и тоже шагнул вперед, вставая рядом с Медведем. — Сейчас наш лекарь посмотрит. Ещё раненые есть?

— Ты кто тут… — Валуй было снова нахмурился, но за Мишкиным плечом вырос Егор.

— Боярич это наш, — сообщил он. И веско добавил: — сотник Михайла Лисовин.

Валуй, возможно, хотел ещё что-то сказать по этому поводу, но в это время Мотька, волоча за собой свой походный лекарский баул, деловито пролез мимо обступивших место действия бойцов Медведя и требовательно вопросил:

— Где боярин? А то мне там двоих недобитых ещё перевязать надо…

— Это лекарь?! — вытаращился на него Валуй.

— А у тебя другой под рукой имеется? — со злостью поинтересовался Мотька. — Лучше прикажи лучин побольше зажечь, чтоб свет был, да воды согреть.

На мгновение задумался и отдал ещё распоряжение:

— Раненых своих, какие есть, тоже сюда тащите — не на морозе же мне их перевязывать. Погляжу боярина, потом прочими займусь.

И, не обращая больше внимания на обалдело вытаращившихся на него воинов Журавля, Матвей решительно направился к двери землянки.

Впрочем, Валуй оказался мужиком сообразительным. И решал быстро.

— Чего стоите, как сосватанные? — хмуро рыкнул он на своих подчиненных. — Слышали? Света побольше! И воды согреть… Лекарь не лекарь, а другого и правда нет… Где там бабьё попряталось? — Живы они? Хоть какая посуда чистая тут есть?

К Мишкиному удивлению, "бабьё" тут же отыскалось. Две бабы-лесовички и три девки-погодки прятались в соседней землянке. Там же обнаружились и хозяева веси — охотники. То ли отец с сыном, то ли тесть с зятем и двое отроков. Судя по доносившимся звукам из землянки там имелись ещё и дети помладше, но они на улицу не высовывались.