Соцветие поэтов

Как ни странно, Сашу репрессии не коснулись, и он продолжил свои труды, опубликовав в издании «Молот» стихотворение «Словесность», посвящённое нравам в царской армии. «Молот» также моментально закрыли, а его издатель Диксон бежал за границу. Сам Чёрный, фактически погубивший второй журнал кряду, репрессий избежал – спасло его то, что властям было выгоднее уничтожать целое сатирическое издание, чем гоняться за отдельным литератором.

Что касается псевдонима Саши Чёрного, то никакого внятного объяснения ему нет. Возможно, он должен был напоминать прозвище средневекового скомороха. Возможно, отсылал к глаголу «очернять» (который чиновники традиционно используют в отношении сатириков).

Звезда «Сатирикона»

Гликберг не был неуязвимым и, понимая это, уехал от греха подальше на два года с женой в Германию. Мария училась в Гейдельбергском университете, а он отдыхал, наблюдал и писал стихи.

Вернувшись в Петербург в 1908-м, Чёрный вскоре влился в редколлегию нового журнала «Сатирикон»: амбициозный и энергичный Аверченко создал его на обломках увядающей «Стрекозы». Дерзкий «Сатирикон» на рубеже 1900–1910-х был у всех на слуху. Чёрный стал одной из главных звёзд издания.

Корней Чуковский писал: «Получив свежий номер журнала, читатель, прежде всего, искал в нём стихов Саши Чёрного. Не было такой курсистки, такого студента, такого врача, адвоката, учителя, инженера, которые не знали бы их наизусть».

Публике казалось, что Саша пишет весело. Многие не замечали отчаяния, стоявшего за его стихами. «И этого страшного поэта иные провозглашают смешным забавником?» – удивлялся писатель Александр Амфитеатров.

Довольно скоро общий стиль «Сатирикона» начал тяготить Чёрного, и он ушёл из журнала. Этот шаг был очень показательным для Александра. Не сказать, что Чёрному всюду было «не то», но в течение всей жизни дух его томился, и ситуации, в которые он попадал, быстро разочаровывали нервного поэта. Поддержав революцию 1905 года, он вскоре пришёл в уныние от того, во что она вылилась. Теперь ему казалось, что пошлость, с которой «Сатирикон» прежде боролся, захватила и сам журнал.

По наблюдениям Корнея Чуковского, Чёрный вообще сильно отличался от сатириконовской компании. «Худощавый, узкоплечий, невысокого роста, он, казалось, очутился среди этих людей поневоле и был бы рад уйти от них подальше. Он не участвовал в их шумных разговорах и, когда они шутили, не смеялся. Грудь у него была впалая, шея тонкая, лицо без улыбки», – писал Чуковский.

Побег

Один из главных мотивов у Чёрного как в творчестве, так и в самой жизни – эскапизм. И это желание удалиться куда-то на безлюдный остров, сделаться Робинзоном всегда двигало им.

Отрёкшись от «Сатирикона» (Саша написал несколько статей, обвиняя бывших коллег в вульгарности), он поселился в дальнем районе Петербурга, почти на природе, куда гостям было непросто добраться. Иногда навещал в Гатчине своего старшего друга Куприна. Пытался наладить контакты с властителем дум той поры Максимом Горьким, ездил с женой к нему на Капри.

С подачи Чуковского, Чёрный открыл для себя новую область: детскую литературу. У Гликбергов не было детей, а Александр очень их любил, и в свои детские истории он вкладывал всю душу.

«Когда он смотрел на детей или на цветок, его лицо становилось необычайно светлым, подобно лицу ребёнка, на которое падали отсветы ярко разукрашенной новогодней ёлки», – вспоминала о нём дочь Куприна Ксения.

В поэзии Чёрного стали появляться и религиозные мотивы. Он долго и упорно работал над поэмой «Ной», переосмыслявшей библейский сюжет. Напечатать столь важный для него текст оказалось проблематичным: он был слишком объёмным для многих журналов.

Дитя на войне

Уже через несколько дней после начала Первой мировой войны Чёрный-Гликберг оказался в армии. Ему было за тридцать. Хрупкого литератора определили служить во фронтовой госпиталь. Здесь неизвестно откуда взявшийся у Саши милитаристский энтузиазм быстро сменился депрессией. Насмотревшись на раненых, на ужасы войны, он сам попал в лазарет, пережив нервный срыв. Видевшие его на фронте люди говорили о полудетском недоумении, в котором пребывал уже весьма взрослый поэт: «зачем люди воюют и убивают друг друга?» – не переставал повторять Саша.

Его перевели в более спокойное место в тылу. События 1917 года застали Чёрного с женой во Пскове. В этом городе он успел пережить несколько идиллических месяцев, которые он потом постоянно вспоминал в эмиграции. Покой древнего русского города, старые монастыри и храмы – это последние и самые светлые впечатления о родине, которые были даны Чёрному, перед тем как волна смуты вынесла его за границу – сначала в Германию, потом во Францию.

В эмиграции Чёрный стал одним из главных критиков идеи возвращения в Россию, которой бредили многие его современники. После того как Алексей Толстой вернулся в Советский Союз, Саша брезгливо просил своих гостей не садиться на диван, так как на нём сиживал «красный граф».

Пожар в раю