Сотворение мифа

Заграничное ученье заканчивается весной 1716 года. По итогам экзамена Татищев записан в артиллерию «для того, что он, будучи за морем, выучился инженерному, и артиллерийскому делу навычен», как говорилось в приказе Брюса. Чуть позже указом царя он «определён» к «землемерию всего государства и сочинению обстоятельной российской географии с ландкартами». А в январе 1720 года Пётр передаёт ему руководство казённой горнозаводской промышленностью Урала и Сибири.

В свои тридцать лет Татищев — завершённый образец «птенцов гнезда Петрова», воспитанных в петровской школе преобразований. Ему присущи государственное мышление, жажда творчества, непрестанный труд во имя общего блага, пытливый дух исследования.

Татищев ревностно принимается за работу над российской географией, движимый желанием «воздать должное благодарение вечной славы и памяти достойному государю, его императорскому величеству Петру Великому за его высокую ко мне показанную милость, яко же к славе и чести моего любезного отечества». Довольно скоро он замечает, что задача намного сложнее, чем первоначально ему представлялось. Для изучения географии требовались обстоятельные разыскания по истории стран, областей и народов, в разное время вошедших в состав Российского государства. Татищев начинает собирать исторические материалы. Случай подводит под его занятия фундаментальную научную основу.

Летом 1724 года Татищев получает чин советника Берг-коллегии[54]

с жалованьем шестьсот рублей в год, а осенью следует новое назначение — Пётр направляет его в Швецию перенимать опыт бывшего врага в организации горнорудного дела и металлургии.

Осенний Стокгольм встретил Татищева неприветливо — ветрено, целыми днями дожди и темнеет уже после трёх пополудни… Первым делом Татищев отыскал своего давнего знакомца, Филиппа Иоганна Табберта фон Страленберга. Они сошлись ещё в 1720 году, в Тобольске. Татищев тогда вынашивал мысль о привлечении сосланных в Сибирь каролинов (пленных солдат и офицеров армии Карла XII) к устройству горнорудных заводов на Урале. Намерение Страленберга написать историю Сибири способствует ещё более тесному их сближению. Восемнадцатого декабря 1724 года Татищев сообщает в Петербург: «Здесь подполковник Таборт гисторию сибирскую весьма с довольным обстоятельством совершил и ландкарту вскоре будет печатать». Впоследствии, получив экземпляр Страленбергова сочинения, он испещрит поля книги примечаниями и заимствует часть материалов для своей «Истории Российской».

Страленберг в свою очередь известит берлинского филолога Иоганна Фриша: «Здесь в Стокгольме находится русский горный советник Татищев, очень интересный и образованный русский… Татищев хорошо говорит по-немецки и неплохо пишет».

Страленберг знакомит Татищева с ведущими историками и филологами Шведской Королевской академии. Среди них — уже известный нам Хенрик Бреннер, который после возвращения в Швецию занял должность директора королевской библиотеки. Он с готовностью показывает любознательному русскому инженеру старинные шведские книги и рукописи, где упоминается Гардарика (скандинавское название Руси, известное с XII века) и объясняет значения отдельных скандинавских топонимов. Одну из таких бесед Татищев впоследствии вспомнит в своей «Истории Российской»: «Гордорики — имя норманское, как мне библиотекарь королевский Бреннер толковал, значит великий град или область»[55].

Под влиянием знакомства со шведскими письменными памятниками Татищев первым из русских историков начал использовать древнескандинавские топонимы: Гардарика (Русь), Хольмгард (Новгород), Альдейгьюборг (Ладога).

Готовность помочь Татищеву в его разысканиях изъявил также профессор Упсальского университета Эрик Бенцель, известный своими работами по истории и теологии. От него Татищев узнал, что в университетской библиотеке «множество российских древних гисторий и протчих полезных книг обретается».

Татищев составляет «роспись» этих книг и отправляет в Петербург. Не довольствуясь этим, он просит секретаря коллегии древностей Эрика Бьёрнера (1696–1750) сделать из шведских рукописей выписки, относящиеся к «гистории российской». Осталась запись Татищева, что секретарь коллегии древностей получил за свою работу 38 рублей 62 копеек.

Бьёрнер считался лучшим знатоком скандинавских саг и, кроме того, самостоятельно исследовал варяжскую тему. Незадолго до приезда Татищева он объехал северную Швецию в поисках различного рода древностей. Бьёрнер обратил внимание на то, что саги и надгробные надписи на камнях неоднократно упоминают «вэрингов», которых он отождествил с летописными «варягами». Но поскольку шведские вэринги не могли быть отдельным народом, Бьёрнер предположил, что это — «оберегатели границ», издревле служившие у шведских королей. Их потомками, согласно его версии, и были летописные Рюрик с братьями.