Совершенно не обязательные смерти

Но если на меня так внезапно снизошло озарение и я осознала себя за столь короткий промежуток времени, где гарантия, что меня снова не озарит? Может, стоит сказать: «Сейчас я определяю себя как лесбиянку, но не исключено, что в будущем рассмотрю и другие предложения. Конец дискуссии. Кстати, магия реальна, так что соль останется у вас под кроватью».

За обедом я пристально изучаю лицо Лона, выглядывая признаки опасности. Кэтлин мое присутствие явно тяготит. Нужно все-таки последовать совету Маму и рассказать Брайану об их отношениях. Причем как можно скорее. Реакция Брайана подскажет мне, что делать. Он убежден, что в Баллифране нам ничего не угрожает. То ли из-за его отца, то ли по какой-то иной причине. У меня такое чувство, будто я собираюсь предать Кэтлин, потому что ей в любом случае будет больно. Лон упивается ее любовью. Его медные глаза смотрят поверх ее головы. В прежние времена на глаза покойникам клали медные монеты, чтобы те оставались закрытыми. Хелен Гроарк. Ее бледное лицо истлело, обратившись в землю и кости.

Двадцать минут ко мне относятся как к пустому месту. Наконец я не выдерживаю и ухожу обратно в школу.

– Эти двое, – говорю я Чарли и закатываю глаза.

– Знаю, – улыбается она. Смотрю на нее, прищурившись. Интересно, она это всерьез? А Чарли спрашивает: – Ты в порядке? Выглядишь так, словно у тебя что-то болит.

Я думаю о Лоне и машу рукой в сторону паба:

– Может, и болит.

Чарли фыркает.

– Ты, кстати, так и не рассказала толком, что там за история с его бывшей, – вспоминаю я.

Она пожимает плечами:

– Да я почти ничего не знаю…

– Но ты должна что-то знать о Хелен, – говорю я, добавляя в голос подслушанные у Маму стальные нотки.

При звуке этого имени Чарли бледнеет и крестится:

– Я не хочу говорить об этом.

– Но почему? – Я старательно сверлю ее взглядом.

Чарли расправляет плечи и смотрит на меня снисходительно:

– Даже не надейся, на мне твои штучки не сработают.

– Понятия не имею, о чем ты, – бормочу я, делая мысленную заметку подумать об этом на досуге. – А ты целовалась с Лоном?

– Фу, – кривится Чарли. – Я бы лучше нож облизала.

Она произносит это таким тоном, что у меня внутри все переворачивается.

После школы Лон смотрит на Кэтлин добрыми глазами, но меня он по-прежнему пугает. Кэтлин смеется над чем-то и в шутку тычет его кулаком в живот:

– Ты плохой мальчик.

Ее лицо светится любовью. Моя сестра счастлива, так что придержу-ка я язык.

Хоть одна из нас должна жить нормальной жизнью.

Эритрониум

(для гадания, исцеления)

Яркие лучи утреннего солнца обесцвечивают сад, превращая зеленый в серый, а красный – в черный. Беспокойство о Кэтлин распирает меня изнутри. Я без конца прокручиваю в голове все, что видела, и разум услужливо окрашивает в мрачные тона даже самые безобидные вещи. Вот Лон смотрит на меня, и его глаза ничего не выражают, но вот он переводит взгляд на Кэтлин, и они оживают. Вот его руки обвиваются вокруг ее рук, и хрупкие пальцы Кэтлин теряются в его ладонях.

Я ловлю себя на том, что слишком часто смотрю на Лона. Словно вбираю его в себя. Под маской невинности мне чудится угроза. Но, может, я ошибаюсь? Может, Кэтлин действительно упала? Прежде она никогда меня не обманывала, тем более если речь шла о чем-то важном. Кэтлин знает, что я люблю ее и всегда защищу. Что-то в Баллифране причинило боль моей сестре. Как бы я ни хотела, чтобы с ней все было в порядке, с Кэтлин что-то не так.

Я засовываю ноги в черные ботинки, натягиваю свитер поверх пижамы и спускаюсь по лестнице, стараясь ступать как можно тише. Воображаю себя лисой. Или каким-нибудь другим незаметным зверьком. Например, ежом. Или маленьким барсуком.

Перед глазами возникают валяющиеся у дороги сбитые животные. Мне становится не по себе. В последние дни я встаю рано, чтобы с утра поухаживать за растениями в теплице. В воздухе витает неослабевающее напряжение. Я отдираю со штанов колючки, которые прицепились, пока я шла по саду. Стискиваю их в кулаке, пока не становится больно, и моргаю, моргаю, моргаю. Зажмуриваюсь крепко-крепко – и ищу в темноте под веками надписи на стене. Пытаюсь учуять знакомый запах.

Найти потерянный кусок мозаики.

Когда Кэтлин что-то теряет, она молится святому Антонию. Я в святых не верю, но охватившую меня панику надо как-то унять. В Корке у мамы была подруга, которая умерла от рака. И мама порой задавалась вопросом: не стал ли уход мужа и брешь, пробитая им в ее жизни, причиной болезни? Я всегда отвечала, что в мире все устроено иначе. Но сейчас от моей уверенности не осталось и следа. Теперь я знаю, что магия существует. А мир куда опаснее, чем я могла предположить.