Советская гениза. Новые архивные разыскания по истории евреев в СССР. Том 1

В дальнейшем продолжении романа есть, кажется, места и даже целые главы, которые для еврейского читателя представляют кое-какой интерес, но для русского читателя они чрезвычайно наивны. Такие места или главы я бы просил Вас по возможности сокращать и даже выбрасывать. <…> А потому я полагаюсь на Ваш вкус и такт, и прошу иметь в виду, что Ваш перевод предназначается для большой русской публики[1143]

.

Перевод первой части романа Шолом-Алейхем отправил на просмотр Амфитеатрову. Русский прозаик откликнулся похвалой по адресу Равич: «Править почти нечего. Вам наконец попался недурной переводчик». Само же произведение его нескрываемо разочаровало, на что он не преминул прозрачно намекнуть своему корреспонденту:

Тему Вы избрали столь блистательную и ответственную, что даже жаль, что Вы не можете остановиться на ней побольше, чтобы обработать ее в безупречность совершенного художественного романа. Гениальная простота сюжета об еврее и русском, обменявшихся паспортами и бытом, достойна «Мертвых душ» и «Дон Кихота». Но, в спешности письма, Вы оставляете читателю слишком многое «допускать» из того, что лучше было бы растолковать[1144]

.

Несколько лет спустя, уже после смерти Шолом-Алейхема, Амфитеатров выразил ту же мысль и в одной из своих статей:

Покойный Шолом-Алейхем, большой еврейский писатель, бывший с автором этих строк в очень дружеских отношениях и частой переписке, затеял однажды роман, в котором два приятеля, студенты, – русский и еврей, – меняются паспортами и затем русский проводит год жизни еврейской, еврей – год жизни русской. Тема была гениальная, не слишком ответственно широкая и глубокая. Чрезвычайно талантливый, но слишком первобытный, малообразованный Шолом-Алейхем с нею не справился. Но она еще ждет своего истинного изобразителя, своего Диккенса, своего Гоголя[1145]

.

Тем временем к середине января 1913-го стало окончательно ясно, что исходный план – с начала года печатать «Кровавую шутку» в одном из русских «толстых» журналов – реализовать не удастся. «Заветы» отказались сразу[1146]. Редакция «Русского богатства», ознакомившись с переводом первой части романа, за публикацию тоже не взялась[1147]

.

Особенно обескураживающей оказалась ситуация с «Современником», где печатались «Блуждающие звезды». Амфитеатров, фактический основатель журнала, уже год как покинул издание, а новый редактор, критик Евгений Ляцкий, судя по его жестким ответам на послания «постоянного сотрудника», относил еврейского писателя к той части «амфитеатровского наследства», от которой следовало избавиться. В отличие от предшественника, он категорически не соглашался принять произведение к публикации, не получив на руки полный текст, и к тому же отвергал солидные гонорарные запросы автора[1148]. Пытаясь спасти дело, Шолом-Алейхем на всякий случай все-таки направил в «Современник» рукопись первой части, возвращенную «Русским богатством»[1149]. По всей видимости, это было жестом отчаяния. Но Ляцкий остался непреклонен[1150]. Амфитеатров явно переоценил успех «Блуждающих звезд» и заинтересованность в новом творении их создателя со стороны русского журнального мира.