Советская гениза. Новые архивные разыскания по истории евреев в СССР. Том 1

…на мой взгляд, в новое русское издание Шолом-Алейхема необходимо включить «Потоп» и «Кровавую шутку».

Роман «Потоп» – единственное художественное произведение в еврейской литературе о событиях, связанных с Первой русской революцией. Тонкий юмор «Кровавой шутки» разоблачает антисемитские инсинуации в условиях царского самодержавия, бьет по нынешним фальсификаторам истории еврейского народа, которые измышляют кровавые наветы и фабрикуют против евреев гнусные фальшивки[1197].

Произошедшая с Беленьким метаморфоза объяснялась просто: в верхах утвердили расширенное собрание сочинений Шолом-Алейхема в восьми томах – и составители строили самые смелые планы. В восьмитомник предполагалось включить не только «Потоп» и «Кровавую шутку», но и множество других произведений, в том числе и тех, что не входили в «Folks-fond oysgabe» и вообще крайне редко публиковались в оригинале, например его ранние зарисовки «На Бердичевской улице», стихотворения, рассказ «Шимеле», написанный на иврите, вторую часть повести «Менахем-Мендл»[1198].

Очевидно, намерение перевести и напечатать два крупных «политических» романа требовалось подкрепить дополнительными доводами. Для этого в издательстве использовали цитаты из статьи о Шолом-Алейхеме в журнале «Дружба народов», написанной украинским поэтом Миколой Бажаном, влиятельным деятелем Союза писателей Украины и академиком АН УССР[1199]

. Бажан положительно отзывался и о «Потопе», и о «Кровавой шутке», но сам их, несомненно, не читал, а лишь воспроизводил оценки из монографии литературоведа Герша Ременика «Шолом-Алейхем», вышедшей незадолго до того в Гослитиздате.

«Кровавую шутку» Ременик разбирал существенно подробнее, чем все его предшественники, прямо противопоставляя при этом свою позицию высказываниям Бал-Махшовеса и прочих «сиониствующих критиков». Глухо признавая, что роман не относится к вершинным достижениям Шолом-Алейхема («Как у всякого художника, у него есть и слабые произведения…»), автор монографии акцентировал идейную сторону дела:

Даже в его [Шолом-Алейхема] неудачных творениях всегда ощущается величие и мощь гения.

Нападки буржуазной критики на роман «Кровавая шутка» (1912–1913) вызваны были не эстетическими соображениями. «Кровавая шутка» – подлинный политический роман, не потерявший своего значения и в настоящее время.

<…>

Роман отразил борьбу передовых сил общества против реакционной политики царизма и черносотенных молодчиков.

<…>

Роман «Кровавая шутка» был боевым произведением Шолом-Алейхема, выступившего против национальной и расовой дискриминации. В Советском Союзе и в странах социализма роман «Кровавая шутка» может представлять только исторический интерес. Но в капиталистических странах Европы и Америки он не потерял своего значения и теперь[1200].

Подобный «перевод стрелок» на «страны Европы и Америки» служил в тот период необходимым прикрытием для всех, кто пытался затронуть в печати тему, политически чувствительную для советского руководства, в данном случае – тему антисемитизма в России. Далее в монографии тезис об актуальности «Кровавой шутки» в капиталистических странах пояснялся при помощи обширной цитаты из доклада Н. С. Хрущева, в которой первый секретарь ЦК КПСС гневно обрушивался на «последние фашистские антисемитские выступления по городам Западной Германии». По существу, Ременик, умело используя «риторику холодной войны», давал развернутое обоснование в пользу скорейшей публикации «боевого произведения» в СССР.

И Бажан, и Ременик входили в официальную редколлегию второго издания собрания сочинений Шолом-Алейхема. Вопрос о романах «Потоп» и «Кровавая шутка» обсуждался на ее заседании в январе 1967 года. Издательский документ сообщает: «Все члены редколлегии высказались за целесообразность включения этих двух романов в Собр. соч.» [1201].