Советская гениза. Новые архивные разыскания по истории евреев в СССР. Том 1

В январе 1938 года Гитлиц посетил в Москве редакцию газеты «Der ernes», научную комиссию Центрального совета ОЗЕТа и Государственный еврейский театр (ГОСЕТ), ознакомился с их архивами и обсудил возможности использования на выставке материалов из этих собраний[547]. Летом того же года, если верить документам, художник Соломон Юдовин, также привлеченный к работе, съездил в родное местечко Бешенковичи на Витебщине, где «разыскал… бывших участников „Пурим-шпил“ и зарисовал эскизы костюмов „Пурим-шпилер[ов]“»[548]. Впоследствии эти эскизы вошли в экспозицию[549]

. При посредничестве Шахновича по обмену из Музея истории религии удалось получить несколько «бумажек от детских флажков (симхастора)», рисунки, «изображающие различные моменты религиозного быта», «маленькую тору» и «ветку для праздника» (то есть лулав, атрибут праздника Сукес)[550].

Но наиболее существенное пополнение еврейских коллекций ГМЭ новыми экспонатами стало следствием командировки Пульнера в Москву, Киев, Одессу, Тбилиси и Баку в мае-июне 1938 года. За два месяца он посетил ряд музеев и частных коллекционеров, приобрел у них или получил путем обмена редкие, порой уникальные предметы еврейского быта и культового назначения, фотографии, документы, другие материалы. Важнейший эпизод поездки в отчете о командировке он описал так:

Мой приезд в Москву совпал с ликвидацией ОЗЕТа и его Центрального совета. В связи с ликвидацией ОЗЕТа мною был поставлен перед ликвидкомом вопрос о передаче музею:

1) Фототеки (фотографии и негативы) Центрального совета.

2) Библиотеки.

3) Архива.

4) Коллекции картин и скульптур…

5) Еврейских фильмов.

Моя просьба, за исключением вопроса о передаче архива, была удовлетворена.

ОЗЕТ значительно обогатил еврейские коллекции музея и дал возможность восполнить большие пробелы в разделах «Соцстроительство» и «Фашизм – это война и голод» еврейской экспозиции[551].

Следует пояснить, что, пока сотрудники ГМЭ занимались планированием выставки и сбором необходимых для нее материалов, советское правительство фактически свернуло биробиджанский проект. В середине 1938 года КОМЗЕТ и ОЗЕТ были ликвидированы, а их руководители, в том числе Семен Диманштейн и Абрам Мережин, обвинены в «еврейском буржуазном национализме» и расстреляны. Репрессии затронули и партийно-хозяйственную элиту ЕАО, и рядовых переселенцев. Деятельность зарубежных еврейских филантропических организаций, вносивших существенный вклад в развитие автономии, оказалась под запретом на всей территории СССР, их представительства закрылись. Переселение евреев на берега Биры и Биджана было приостановлено.

Все эти события, в особенности ликвидация ОЗЕТа, имевшего через ЛенОЗЕТ налаженную связь с ГМЭ, отрицательно сказались на строительстве еврейской выставки. Первоначально намечалось сдать экспозицию к первой годовщине сталинской конституции – 5 декабря 1937 года, затем открытие перенесли на 1 сентября 1938-го[552]

. В конце концов выставка начала работу только в марте 1939-го.

Выставка и ее восприятие посетителями

Собранных сотрудниками еврейской секции ГМЭ материалов, а также выделенной им существенной суммы почти в 180 тысяч рублей[553] оказалось достаточно, чтобы создать в музее масштабное «инструктивное пространство» выставки «Евреи в царской России и в СССР», призванное способствовать мобилизации широких масс на активное участие в социалистическом строительстве [554]. Экспозиция задействовала понятную рядовым посетителям политико-идеологическую метафорику, связанную с мифологизированными и героизированными образами новых советских евреев – ударников-стахановцев, покорителей крымских степей и биробиджанской тайги, подлинных строителей социализма и носителей пролетарского интернационализма.

В неопубликованной совместной статье Пульнер и Шахнович описывали пространство выставки следующим образом: