Советский Союз в локальных войнах и конфликтах

Возникновению подобных кризисов в отдельных случаях может способствовать стремление узкой политической группы или фракции внутри политической элиты государства – инициатора кризиса реализовать таким образом, свои частные политические интересы. Внутриполитическая борьба за власть может сыграть важную роль в инициировании кризисов «балансирования на грани войны».

Характерна в этом отношении внутриполитическая ситуация в Турции, выступившей инициатором второго Кипрского кризиса (1964 г.). Доминирующей характеристикой политической жизни в этой стране в 60-е гг. являлось реальное правление «военно-гражданской коалиции». После государственного переворота 1960 г. армия стала непременным участником политической борьбы, в которой сложилось своеобразное сочетание военного и гражданского факторов. Политический режим в Турции в начале 60-х гг. можно было охарактеризовать как режим «контролируемой» или «ограниченной демократии»: в качестве контролирующей силы всегда выступала армия. В частности, это сказывалось в чрезвычайно высоком авторитете начальника генерального штаба не только в армии, но и в высших политических кругах страны. По мнению ряда исследователей, в определенные моменты начальник генерального штаба мог стать одним из важнейших лиц, способных влиять на политическую жизнь страны и определять отношения между армией и правительством[502]. Военная доктрина, стратегические военные планы разрабатывались генштабом без участия политиков. О них в лучшем случае информировалось правительство. Попытки каким-то образом установить контроль над генштабом, предпринимавшиеся с начала 60-х гг., оканчивались безрезультатно.

Стремление «военной партии» в турецком правительстве закрепить это положение, доказать его обоснованность и сыграли значительную роль в инициировании кризиса в расчете на безусловный успех.

В целом большинство исследователей, анализируя особенности процесса принятия решения, вызывающего кризис, рассматривают выбор того или иного курса как результат политической борьбы внутри правительства или между ведущими государственными ведомствами и учреждениями. Соответственно любое национальное правительство представляется историками и политиками в конечном счете как арена сложного соперничества, а конкретное решение – как результат сделки между различными политическими фракциями.

Известный историк и политолог Г. Эллисон пишет: «В этом процессе в данный момент одна из групп, приверженная какому-либо курсу действий, одерживает верх над другими группами, отстаивающими другие альтернативы… Однако эти группы продолжают борьбу за принятие собственных альтернативных решений. Соответственно результат или, лучше сказать, результирующая представляет собой смесь конфликтных предпочтений и неравной политической власти различных индивидуумов и отличается от того, к чему стремились эти индивиды или группы. Во всяком случае, то, что движет этими «шахматными фигурами», – это не просто аргументы, которые обусловливают причину действия, или рутинные процедуры принятия решения, но скорее борьба за власть и умение протолкнуть решение одними и противодействие принятию подобного решения их оппонентами»[503].

Активное внутриполитическое соперничество стало одной из основных причин ряда военно-политических кризисов «балансирования на грани войны», в том числе вьетнамо-кампучийского (1977–1978 гг.), ирако-сирийского (1976 г.), угандо-танзанийского (1979 г.), доминикано-венесуэльского (1960 г.), арабо-израильских (1967, 1973 гг.), индо-китайских( 1959–1960, 1962 гг.), ирако-иранских (1959–1960, 1969, 1980 гг.) и др.

Внутриполитическое соперничество влияет на возникновение кризиса, как правило, двумя путями.